Но сам не смеялся. Иван с Богомоловым тоже. Глядя на их хмурые, настороженные лица, Тимофей спросил:

– Вы чего носы повесили?.. Вперёд! – и зашагал размашистыми шагами дальше по Сретенке. Ошарашенные, ничего не понимающие приятели – за ним.

Во дворе большого серого дома, который стоял как раз напротив кинотеатра "Уран" вся троица вошла в первый подъезд, поднялась на четвёртый этаж и остановилась перед высокой дубовой дверью. Пока Тимофей доставал ключи, Алексей Иванович успел сосчитать, что в квартире № 7 проживало шесть ответственных квартиросъёмщиков: по числу кнопок электрических звонков, установленных по обе стороны дверных наличников. А сколько за этими кнопками проживало простых обывателей, даже предположить трудно. Московские коммуналки всегда многолюдьем отличались.

Огромный коридор весь был заставлен разнокалиберными ящиками и сундуками. На почерневших от времени стенах висели детские ванночки, картонные коробки и два двухколёсных велосипеда. Тут царил вечный полумрак: тусклая пятнадцатисвечовая лампочка не могла осветить всех его углов и закоулков. Из-за закрытых дверей долетали сюда обычные вечерние звуки: кто-то смотрел по телевизору "Клуб кинопутешественников", в другой комнате заходился в безостановочном плаче грудной ребёнок и мать, доведённая этим криком до отчаяния, остервенело баюкала его, из-за третьей двери доносилась монотонная привычная в этой семье ругань – очевидно, жена пилила своего незадачливого мужа.

– Прошу! – Семивёрстов распахнул одну из дверей, за которой оказалась самодельная крохотная прихожая, отгороженная от комнаты ситцевой занавеской. – Ноги вытирайте, как следует, чтобы не наследить, – и отодвинув занавеску, крикнул: – Мам! Я пришёл не один!.. Как ты?

Из комнаты послышался дребезжащий старческий голос:

– Всё хорошо, Тимоша!.. Ко мне Марьюшка раза четыре заходила. Всё хорошо, не безпокойся!

– Отлично!.. Я тебя сейчас кормить буду, – и обратился к друзьям. – Заходите, заходите!.. Не стесняйтесь, – и первым прошёл за занавеску.

В прихожей возникло маленькое замешательство. Уже одно то, что Семивёрстов привёл их к себе домой, вместо того, чтобы посадить под замок, было неожиданно и странно, но не это обстоятельство всерьёз пугало Ивана Найдёнова. Более всего на свете он боялся обнажить свою перекрашенную голову. Однако войти в дом и не снять шапку, этого он тоже позволить себе не мог. Вот и стоял, в нерешительности переминаясь с ноги на ногу, и затравлено глядел на Алексея Ивановича. Тот не выдержал и улыбнулся.

– Тебе хорошо смеяться! – трагическим шёпотом укорил друга Иван. – А мне каково?!..

– О чём шепчемся? – заглянул в прихожую Тимофей. – Не тушуйся, Володька!.. Раздевайся, проходи…

И к вящему ужасу Ивана стащил с его головы ушанку. Вместе с шарфом. Хохот, который сотряс стены коммуналки № 7 вслед за этим торжественным актом, можно было сравнить с обвалом в горах. Семивёрстов хохотал взахлёб, то взвизгивая, как поросёнок, то ухая, словно филин. От раскатистого баса он переходил к тонюсенькому тенору. Стонал, всхлипывал, рыдал!..

– Ой, не могу!.. Ну, учудил!.. Ох, умора!.. Мамонька моя!.. Герой-конспиратор!.. Помогите!..

– Тимоша!.. Что там у вас стряслось? – раздался из комнаты взволнованный старческий голос.

– Всё нормально, мама!.. Всё хорошо!.. Сейчас сама увидишь!..

Отсмеявшись, он взял приятелей под руки и повёл в комнату знакомить с матерью. Иван готов был сквозь землю провалиться.

На высокой пружинной кровати с никелированными шарами и завитушками лежала маленькая худенькая старушка. Розовое личико её, обрамлённое ореолом пушистых белых волос, покоилось на горе из трёх пуховых подушек.

– Вот, мам, познакомься: мои, так сказать, клиенты. Алексей Иванович Богомолов – церковный староста, а Владимир Александрович Найдёнов – беглый монах.

Старушка ласково посмотрела на гостей своего сына, кокетливо улыбнулась.

– Я поняла… Тимоша, конечно же, пошутил насчёт места вашей работы?

– Нисколько… Алексей Иванович, скажи.

– Ваш сын правду говорит, – подтвердил Богомолов, а Иван только головой кивнул и густо покраснел… До самых корней своих красных волос.

– Ах, как жаль!.. А я подумала, вы из цирка, – разочарованно протянула старушка.

Иван чуть не взвыл от такого тяжкого, а главное, незаслуженного оскорбления.

– Но всё равно, мне очень приятно. – Старушка опять ласково улыбнулась и в свою очередь тоже представилась: – Елизавета Павловна Семивёрстова. Это по мужу, естественно. А в девичестве я носила славную фамилию графского рода Изместьевых. Вы, наверное, слышали: мой прадед Ипполит Изместьев, генерал от инфантерии, был героем войны двенадцатого года?

Мужчины неопределённо пожали плечами, что с равным успехом означало "конечно, кто же Изместьева не знает?!", а так же "нет, первый раз фамилию эту слышим".