Узкие полоски солнечного света из расположенных под потолком окон прорезали обширное помещение подобно лучам прожекторов, отражаясь от белых стен и колонн, разрисованных яркими картинками. В углах на невысоких постаментах стояли метровые статуи женщины с кошачьей головой.

В центре на полу чернели угли костра.

— Странно, — пробормотала девушка. — Раньше здесь этого не было.

— Наверное, еще кто-то ночевал, — сказал Алекс, опускаясь на колени. Пепел покрывал тонкий слой песка и пыли.

— Этот костер жгли уже очень давно, — успокоил он спутницу.

— В углу сухой камыш, — быстро заговорила Мерисид. — Здесь в корзинке циновка, вода, пиво, лепешки, сухая рыба и еще кое-что. Ночью из храма не выходи. Сюда иногда забредают львы и гиены.

Александр посмотрел на широкий главный вход.

— Не бойся, — перехватила его взгляд девушка. — Эти двери только тараном прошибешь.

— Надеюсь, — пробормотал он.

— Когда я приду в следующий раз, не знаю, — предупредила танцовщица. — Выздоравливай. Это все, что я могу сделать для тебя и Анукрис.

Мерисид замялась.

— Передай ей что-нибудь. Очень уж она за тебя переживает.

— Скажи, что еще пару дней, и я смогу набить морду Растору, — улыбнулся Александр.

— Кому? — нахмурилась девушка.

— Она знает, — заверил ее Алекс. — Ты главное передай.

Мерисид кивнула. Парень закрыл за ней дверь, задвинул толстый засов и вернулся в молельный зал.

Юноша без труда отыскал в углу большую кучу пожелтевшего, ломкого камыша. Бросил сверху циновку и со стоном лег. Как бы Александр не бодрился перед прекрасной танцовщицей, чувствовал он себя хреново. Гудела голова, тело бросало в озноб, растревоженная рана в боку вновь горела огнем. Юноша наделал лекарства, запил его вином, найденным в корзине, без аппетита зажевал все лепешкой и финиками.

Под действием высокой температуры и выпитого вина сознание Алекса стало погружаться в какое-то полусонное состояние. Парень то лежал с закрытыми глазами, то бездумно смотрел на вечный танец пылинок в солнечных лучах. "Этот гад попортил меня сильнее Низы", — мелькнула ленивая мысль, и вновь в голове воцарилась гудящая пустота.

Вдруг Александру показалось, что стоявшая в углу статуэтка богини Баст повернула голову и взглянула на него большими кошачьими глазами пронзительно голубого цвета.

— Привет, бред, — прошелестел он спекшимися губами. — Здорово, глюк.

Скульптура словно раздвоилась. Одна, как и положено нормальному произведению искусства, осталась на постаменте, вторая ловко спрыгнула и направилась к нему, постепенно подрастая.

"А платье то на ней точь-в-точь, как я сшил Айри когда-то", — подумал Алекс.

Не оставляя следов на покрытом пылью полу, богиня подошла совсем близко, села прямо на воздух, положив нога на ногу и раскачивая блестящей сандалией метре от его глаз.

— Ты сиамская или чеширская? — выдохнул юноша, глядя на поросшую темно-коричневым мехом мордочку, растянутую в острозубой улыбке. Вдруг по ней стали пробегать волны. Александр мигнул. На месте улыбающейся кошкоголовой женщины сидела маленькая девочка с длинными волосами, игравшими всеми цветами радуги.

— Так-то ты встречаешь старых знакомых?

— Кто это тебе сказал? — нахмурился Тусет.

— Я видела его сама, — Анукрис аккуратно наматывала бинты на его лысую голову. — Алекс тяжело ранен.

— Что он тебе сказал? — продолжал допытываться старик.

— Ничего, господин, — она пожала плечами. — Только предупредил, что это нападение часть чего-то более серьезного.

— Угадал, — вздохнул жрец и поморщился. — Да не зови меня господином! Ты теперь жена моего брата, значит мне сестра!

— Хорошо, — девушка замялась. — Брат.

— Так-то лучше, — проворчал Тусет.

— Кто это тебя так стукнул? — поинтересовалась она, разрывая бинт поперек и ловко связывая концы на затылке бантиком.

— Старый знакомый, — тем же недовольным тоном ответил жрец. — Где сейчас Алекс?

— Не знаю, — развела руками Анукрис. — Я попросила одного человека спрятать его.

— Кого? — насторожился второй пророк.

— Прости… брат, не скажу, — покачала головой девушка. — Я поклялась.

— Как хочешь, — пожал плечами Тусет. Отстраняя её руки, он встал с табурета и подошел к перилам, ограждавшим лоджию. В саду суетились слуги. Жрец обернулся, посмотрел на неё.