Шрифт:
Итак, по персам фанфа я проехалась, осталось лишь одно. Помните, как в одной из частей Себастьян с превеликим сожалением думает: «Ну почему, ПОЧЕМУ спустя тысячелетия бриллиант Хоуп вновь вернулся к неко?!»? Ничего не настораживает? Например, «вновь вернулся»?
В аниме у бриллианта Хоуп длинная и запутанная история, но я решила изложить её по-своему. Это можно считать одной из легенд подлунного мира.
Если мне не изменяет память, Люцифер был любимым творением Бога, ну или что-то в этом роде, затем ссылка в ад, ну и всё такое. Не знаю, так это или нет, но давайте предположим, что Люцифер любил Еву. Да-да, вам не померещилось. У меня в фанфе будет так.
Люцифер любил Еву, но она, разумеется, любила Адама. В начале их знакомства Люцифер подарил Еве драгоценный камень — бриллиант Хоуп. Правда, родив детей Адаму, Ева возвращает Люциферу камень. Но, каким-то непостижимым образом, Ева рожает Люциферу двух детей. Это, разумеется, были неко.
После возврата камня Люцифер разбивает его на две части и делает кольца. Одно дарит сыну, второе — дочери.
А когда грянула та страшная война, о которой я уже упоминала несколько раз, когда неко были почти истреблены, выжившие особи замаскировали собственную сущность и растворились среди людей. Ну как Джури Куран запечатывает сущность Юки, помните? С той лишь разницей, что у неко сохранилась память, и их потомки несли их кровь, но тоже в запечатанном виде. Так что по миру где-то ещё ходят запечатанные неко.
А кольца каким-то раком исчезли, растворились среди людей, пересекли грани миров и в итоге через многие тысячи лет оба оказались у Сиэльки. А дальше вы знаете — контракт с Таней, кольца вместо печати, ну а потом Себушка их прикарманил, чтобы впоследствии вернуть хозяйке.
Вот и всё. Тайн больше нет, если у вас есть вопросы — задавайте.
Ну и напоследок. Я знаю, что история бриллианта Хоуп — это полнейшая бредятина, но я не смогла удержаться от того, чтобы это не напечатать. XDDDDDDDD
86
Итак! А вот и Коноха!
Коноха, Коноха, Коноха, УРААААААААА!!!!!!!!!!
— Идёмте, госпожа, — обломал мне Себастьян всю эйфорию.
— Идём, идём.
Подхватываю свой рюкзак и топаю к таким знакомым, таким любимым воротам. Сегодня, блин, восемнадцатое февраля. В эту ночь ровно год назад я познакомилась с Себушкой. Оригинальным, правда, было знакомство… Но, чтобы впредь таких «знакомств» не было, я пообещаю себе одну вещь — больше НИКОГДА, НИЧЕГО И НИ С КЕМ НЕ КУРИТЬ! А то ж меня тааак классно вставляет, что потом с последствиями месяцами разбираешься. Вот Себастьянчик — яркий тому пример. Хотя, если бы я не выкурила чай, я бы тут сейчас не стояла… Ну или косяки Такумы вспомнить. Мангу, блин, как почитаешь — тихий, примерный аристократ, скромненький такой заместитель Канаме, а как познакомишься лично… Мне до сих пор стыдно даже предполагать, что мы с Лукой делали в ту ночь, когда она нашла мой браслет у себя в лифчике. Косяки — это зло!
Оп-па, а кто это там на воротах? Там же всегда по два человека сидят…
Себастьян снова, как в тот раз, достал шапку с прорезями для ушек и водрузил мне на голову.
— Ну а сейчас зачем? — непонимающе спросила я.
— Жарко же, госпожа. Тут в тени тридцать пять градусов.
Н-да… И это в феврале! Тридцать пять градусов в тени — в феврале! Не Коноха, а Египет, блин, какой-то. Страшно представить, что тут летом творится. Хотя жители-то уже привыкли…
Мы подошли вплотную к воротам. Два чунина просто плавились от жары, тщетно пытаясь спрятаться в маленьком теньке.
— Здрасьте! — бодро поздоровалась я. При звуке моего голоса чунины подскочили как ужаленные. Н-да, расслабились ребята, расслабились… А если бы на моём месте был, скажем, Орочимару?
ВАЙ!!! Не, это уже ситуация, как в анекдоте! Изумо и Котетсу!
— О, а вот и гости пошли… — пробурчал Изумо.
Гости? Какие гости? А, на фестиваль! В прошлый раз, помнится, когда я прибыла, был как раз праздник.
— Рановато, — тихо буркнул Котетсу и поднял, наконец, голову, — гостиница находится…
— Мы знаем, где находится гостиница, благодарю, — холодно перебил Себастьян.
Котетсу хотел было добавить что-то ещё, но его взгляд вдруг изменился. Это был взгляд человека, который узнал.
— Я тебя знаю… Ты Аня, верно? — спросил он.
— Ну да, — слегка недоумённо ответила я, пытаясь вспомнить, что же я такого сделала, что меня нужно было запомнить.
А Котетсу тем временем наклонился ко мне и тихо-тихо сказал:
— Не думай, что я забыл. Я тебе ещё припомню ту пироженку.
ТВОЮ Ж МАТЬ!!! Как я могла забыть… Это же был жесточайший стёб над голодным чунином с его любимой пироженкой с заварным кремом…
— А ты поймай меня сначала, — ехидно предложила я.
— Поймаю, — зловеще пообещал Котетсу, — можешь не сомневаться.
— Какой ты злопамятный! — картинно удивилась я.
— Я не злопамятный. Я просто злой и с хорошей памятью.
Фыркнув на его последнее высказывание, я помахала стражам ручкой и двинула вместе с Себой к Хокаге.
Сейчас злой и пылающий жаждой мести Котетсу волнует меня меньше всего. А больше всего — как я стану шиноби этой деревни. Приду и скажу — мол, здрасьте, владыка Хокаге, я хочу стать шиноби листа? Не прокатит, я ведь даже школу их шинобскую не закончила. Я даже не генин, я вообще здесь никто. А даже если повязку мне дадут… То проходить экзамен на чунина, когда мне через две недели исполнится девятнадцать лет (!!!) — это… Да ёпт, мне банально будет стыдно! Шикамару стал чунином в двенадцать или тринадцать, ну сколько ему там было… Какаши вообще в шесть! Да даже Ирука, учитель в школе — он и то чунин! Сам Наруто — это исключение, но это же Наруто, блин!