Конец декабря 1963. Во избежание ареста бегство в Москву, Новый год встречает в психбольнице им. Кащенко, чтобы получить свидетельство о психической неустойчивости, откуда на следующий день сбегает в Ленинград, узнав, что его девушка Марина Басманова путается с его другом Димой Бобышевым, которому он поручил ее пасти в его отсутствие, и встречала с ним Новый год на даче в Зеленогорске, где подожгла занавески. Символическая метафора, наподобие сжигания мостов, да?

4 января 1964. Объяснение между Бобышевым и Бродским. Попытка самоубийства – ИБ режет себе вены.

8 января 1964. Подборка писем в «Вечернем Ленинграде» с требованием суда над «тунеядцем Бродским».

13 февраля 1964. Арест ИБ на улице, сопровождаемый антисемитской бранью милиционеров, что действует на Бродского сильнее, чем арест. На следующий день в камере у него случился первый сердечный приступ.

18 февраля 1964. Первое заседание суда, который по неадекватной просьбе адвоката направляет ИБ на трехнедельное обследование в психушку на Пряжке. Три дня – в отделении для буйно помешанных.

«Мне делали жуткие уколы транквилизаторов. Глубокой ночью будили, погружали в ледяную ванну, заворачивали в мокрую простыню и помещали рядом с батареей. От жара батарей простыня высыхала и врезалась в тело».

13 марта 1964. На втором заседании суд приговорил ИБ к пяти годам принудительных работ. Спустя 10 дней, после отсидки в «Крестах» (вблизи от «Арсенала», где ИБ вкалывал), он этапирован под стражей в «столыпине», тюремном вагоне, в Архангельскую область, где селится в деревне Норенская Коношского района в бревенчатой избе в одну 12-метровую комнату с крошечным окошком и без никаких удобств: ни газа, ни электричества, ни водопровода, а уборной не было даже во дворе. Тем не менее: «Один из лучших периодов в моей жизни. Бывали и не хуже. Но лучше, пожалуй, не было».

Знаменитые слова Ахматовой в связи с арестом – судом – ссылкой Бродского «Какую биографию делают нашему рыжему! Как будто он кого-то нарочно нанял», – говорит его старший друг с очевидным оттенком зависти, а АА завидовала даже похоронам Пастернака.

1964–1965. Работает разнорабочим, бондарем, кровельщиком, возницей, грузчиком и пастухом. Несколько побывок в Ленинграде. Самообразование Бродского в ссылке, включая знакомство с английской поэзией с ее формирующим влиянием на его стихи. В Норенской его навещают родители и друзья, однако самым знаковым в его судьбе стал приезд Марины Басмановой, а вслед за ней Димы Бобышева. Бурный скандал и совместный их отъезд из Норенской.

1964–1965. Коллективные письма в защиту Бродского и в опровержение его хулителей. Среди подписантов – автор этой книги. В защите ИБ участвуют такие столпы советской культуры, как Шостакович, Маршак, Чуковский, Паустовский, Твардовский, Юрий Герман. Письму Жана Поля Сартра председателю Верховного Совета Анастасу Микояну от 17 августа 1965 года суждено было сыграть решающую роль в освобождении ИБ. Сделанная Фридой Вигдоровой запись суда печатается в престижных иностранных газетах и журналах, по ней ставится радиоспектакль на Би-би-си. К Бродскому приходит международная слава, которую ему предстоит еще отработать: стихами.

1965. – В Нью-Йорке без ведома автора вышла первая книга Бродского «Стихотворения и поэмы», сделанная по неавторизованным самиздатным спискам.

23 сентября 1965. Официальное освобождение ИБ, однако он едет сначала не в Ленинград, а в Москву, где живет у своего друга Андрея Сергеева, а Евгений Евтушенко устраивает ему выступление в МГУ.

Октябрь 1965. Прибыв в Ленинград, ИБ первым делом явился к Ахматовой и, по чистой случайности, мы с ним там встретились: он открыл мне дверь, а пришел я за сигнальным экземпляром «Бега времени» с рисунком Модильяни на обложке. Мы обнялись с Осей, хотя тогда еще друзьями не были. Он поблагодарил меня за то, что я подписывал письма в его защиту, но как-то, мне показалось, Бродский отнесся ко мне ревниво. Было это за полгода до смерти АА. См. главу «Анна, Иосиф и сэр Исайя» в этом издании.

26 октября 1965. Иосиф Бродский и Владимир Соловьев приняты в так называемую «профгруппу» при ленинградском отделении Союза писателей, что позволяет его членам не работать и при этом не быть обвиненными в тунеядстве. Начало тесных отношений между нами – отчасти благодаря регулярному общению в этом жидовском предбанничке для писательского молодняка. Помню, нас мобилизовали на выборы: чтобы поторапливать нерадивых избирателей, дабы те, не мешкая, проголосова ли за блок коммунистов и беспартийных, демонстрируя гражданскую свою активность. У каждого из нас был свой участок, свои пять-шесть домов, и в штабе висела диаграмма, которая, намекая на не объявленное соревнование между нами, должна была поторапливать уже нас, агитаторов, и я помню необычайную Осину активность, словно он демонстрировал советской власти, на что он способен, и его дом'a проголосовали первыми, Бродский их мобилизовал, уговорил, сагитировал – и гордый своей победой первым покинул избирательный участок. См. главу «Три поэта» в этом издании.

1966 – до самой эмиграции. Регулярные наезды в столицу. В июне 1966 года Евтушенко приглашает ИБ читать стихи вместе с ним, Ахмадулиной и Окуджавой в МГУ, а также в ФБОНе (Фундаментальной библиотеке общественных наук) и на переводческой секции Союза писателей. Успеха его выступления не имеют, а одно кончается полным провалом.

1967. Лондонское издание неавторизированного сборника переводов «Joseph Brodsky. Elegy to John Donne and Other Poems. Tr. by Nicholas Bethell».