Из избы выбежал Егорка, когда Андрей и Семен улетели, он распорядился придержать шар на земле. Летчик как предчувствовал, и не ошибся. Егор даже задремал в избе, и вполне возможно его полностью не сморил сон, если бы не громкие крики князя. Паренек даже треуголку надевать не стал, так выскочил. Забрался в корзину и прокричал монаху:

– Стравливай потихоньку. Тот стал медленно разматывать веревку, шар стал подниматься вверх.

– А быстрее нельзя, – поинтересовался князь.

– Можно, – ответил Егорка, – да вот только опасно.

– Само собой, разумеется, – согласился Силантий Семенович.

Когда шар оказался на предельной высоте, он остановился. Ветерок начал его сдувать в сторону, но длинный и толстый канат удерживал. Князь вытащил подзорную трубу и посмотрел в ту сторону, куда несколько минут назад полетел Золотарев.

– Ешкин кот, – проворчал Ельчанинов, заставив тем самым Егорку удивиться, тот никогда не слышал, чтобы Силантий Семенович так говорил.

В подзорную трубу было видно, как в Северную Двину падал шар. Видимо Андрею удалось поднять шар еще немного в воздух, тем самым избежал очутиться в лесной чащобе. А выжить, как предположил Силантий Семенович, падая с неба на сучки очень и очень мало шанцев.

– Вниз, спускай шар вниз, – проговорил он, обращаясь к Егорке.

– Не могу Ваше благородие. Связи с землей нет, а спускать нас начнут только через определенное время.

– И сколько ждать?

– Не долго.

– Ну, и то ладно.

Ельчанинов вспомнил, что сейчас все еще шла битва. Он развернулся и подошел к другому борту корзины. Поднес к глазу подзорную трубу.

– Во, дают! – Воскликнул он.

Между тем у Ново-Двинской цитадели продолжался бой.

Двое горнистов, едва держась на накренившейся палубе, пытались музыкой вернуть уверенность матросам шнявы. Те, подгоняемые плетью боцмана, уже скатывали тлеющую палубу, ломами крушили подожженные ядрами бимсы грот-мачты. Абордажные солдаты, качали помпу, пытаясь с помощью нее залить свистящее пламя на юте.

На опер-деке вразнобой голосили небольшие пушки, отчего весь корабль содрогался. Шведы пытались обстрелять цитадель и батареи Маркова острова. Несколько русских ядер, влетели в пушечные порты, убивая артиллеристов. Пара штук угодила в пирамиду пороховых картузов, пламя опалило пушечную прислугу.

– Туши огонь ребята! – орал Юхан Ален, понимая, что сейчас он остался здесь за старшего. Капитан Вахтмайстер, был ранен и сейчас лежал у уцелевшей шлюпки, где с ним возился лекарь. – Туши огонь! – голосил он.

И не смотря на все усилия, пламя вспыхивало вновь и вновь в разных концах парусника.

– К высадке! – неожиданно заголосил он, понимая, что все это можно прекратить только высадкой на остров.

Горнисты подняли горны. Барабанщик испуганно заиграл дробь. Абордажный лейтенант Багге, с повязкой на правом глазу, в порванном темно-синем мундире, с желтым воротничком, подбежал к лейтенанту Алену, но тот рукой показал в сторону острова и проговорил:

– На берег. Заставьте замолчать эти дьявольские орудия.

Рядом грохнули два мушкетных выстрела. Багге с абордажной командой не замедляя шага, направился к трапу. За ним спешили десять его бойцов, тех, кто уцелел в этой канонаде.

А между тем эскадра продолжала вести огонь по крепости. Артиллеристы были такими умелыми, что их ядра все чаще стали сеять смерть и разрушения на валах и в башнях крепости.

На Марковом острове загремели выстрелы. Абордажная команда высадилась на берег и тут же попала под оружейный огонь. Поняв, что нападения не избежать пушкари взялись за мушкеты, а когда шведы вступили на песчаный пляж, на встречу к ним выскочили бородатые мужики с топорами и кольями. Только два залпа дали солдаты по ним, и тут же были смяты.

Инженер Яган Адлер скинул с себя красивый кафтан, перемазанный кровью раненного капитан-командора, того пришлось отвести «под ручки» с бойницы в глубь цитадели, где бабки возились с контуженными, и побежал помогать кузнецу Игнату, что возился с тяжелой пушкой.

– Ничего, ничего, – прошептал Игнат, – сейчас еще залп, и шведы побегут. Верно, я молвлю, господин Ягон. – и подмигнул.

– Ой, верно, – согласился тот, вжимая фитиль в затравку. Улыбнулся.

– Не робей ребята! – раздался где-то сбоку от инженера, голос капитан-командора.

Яган повернул голову и увидел Ремизова. Тот вернулся к бойницам. Нога перевязана, плащ в грязи.

– Не робей! – покричал он, поджигая фитиль.

Пушка выстрелила, откатила назад. Ядро пробило очередную брешь в корпусе галеона.

– Так его, супостата! – добавил капитан-командор и улыбнулся. С вала снесли по лестницам убитых пушкарей.

Шар уносило все дальше и дальше от берега Двины. Андрей стоял у самого борта корзины и смотрел вниз, на проплывавшие там сосны. Семен, сжавшись, сидел на дне корзины, казалось, что он потерял уверенность в себе.