— Я построил его на будущее, для своей семьи, — произнес он глухо.

— Можно не смотреть, — хрипло, с горечью ответила я. — Точно понравится.

Его рука, лежащая на мне, напряглась; в голосе прорезалась жесткие тона:

— Я хочу, чтобы ты посмотрела, — помолчал и добавил, — может, что-то изменить надо будет… решим в конце недели.

Я хрипло хихикнула:

— Неужели тебе мой розовый подарок пришелся по вкусу.

Шутку Егор не поддержал, опять замолчал, и через минуту неожиданно сообщил:

— Мы с Глебом завтра улетим на пару дней. Ты останешься здесь, и Сава тоже.

— Куда? — опешила я.

— На рудники, которые недавно у Нелидова купили. Надо кое-какие проблемки там уладить. На вертолете смотаемся быстро…

Я моментально развернулась, села, положив ему на грудь ладошки, и, заискивающе заглядывая в глаза, умоляюще попросила:

— Егор, можно мне с вами? Прошу-прошу-прошу. Ну, пожалуйста!

— Что там смотреть-то? — удивился он. — Тем более, женщине. В Песочном на территории завода и то лучше.

— Я кроме Песочного толком ничего не видела. И на вертолете не летала, а сверху можно много чего увидеть. Интересно же. Обещаю не вертеться у тебя под ногами и слушаться буду.

— Во всем? — желтые глаза сверкнули в предвкушении.

— Во всем! — потерлась грудью о его грудь и заурчала для большей убедительности.

Он с минуту раздумывал, затем кивнул, соглашаясь:

— Хорошо, предупрежу Коха, что он тут останется за главного. Саву возьмем с собой. Втроем за тобой проще присматривать, мало ли…

Я восторженно запищала и кинулась обниматься. Чувствовалось, что Егор доволен, удовлетворен и спокоен. Смотрел снисходительно, но точно обрадовался, что нам не придется расставаться на целых два дня. Его ладони скользили по моей спине, поглаживая, а под моими — мерно вздымалась мускулистая грудь. Мы смотрели в лицо друг другу. Я робко улыбнулась, погладив его по мускулистому плечу, потом пощекотала пальцами гладкий упрямый подбородок.

— Не понимаю, чем я тебе приглянулся? — черные брови Егора сошлись у переносицы.

Я мечтательно пожала плечами и подперла рукой щеку.

— Может потому, что для меня ты особенный? — тихо шепнула в ответ. — Лучше всех пахнешь… двигаешься, выглядишь, что-то делаешь… особенный во всем, даже если другие чего-то не видят… Самый-самый.

— Думаешь? — лениво усмехнулся Егор, чуть сжимая моя плечи, подтягивая повыше к себе.

— А ты меня… разве иначе воспринимаешь? — с затаенной надеждой едва слышно спросила я.

Он подтянул меня к своему лицу, перевернул на спину, уложив на свою руку. Склонился и провел кончиками пальцев по моему лицу, наверное, повторяя понравившуюся ласку. Я уловила его чувства, всколыхнувшиеся после вопроса: невероятную надежду, мрачные сомнения и неуверенность. Затем — всепоглощающее желание, но, скорее, не физическое, а душевное. Можно только предположить, чего именно он желает так сильно, с каждой секундой темнеющими глазами вглядываясь в мое лицо.

— Ты, действительно, другая. Для меня не такая, как все, — наконец проскрипел он.

Я с облегчением выдохнула, и он это отметил — глаза цвета темного янтаря таинственно сверкнули. Большим пальцем погладил мои губы, слегка сминая их, придержал мой подбородок, заставляя прямо смотреть ему в глаза. И едва слышно поинтересовался, послав по моей коже волну мурашек:

— А ты не боишься, став в чем-то уникальной для меня, особенной, попасть в капкан? Моих чувств? Перевертыши — собственники больше, чем любой маг: светлый или темный. А ты ведь к ним привыкла.

— Угрожаешь? — нервно хихикнула я.

Янтарный оттенок глаз оборотня вновь превратился в золотой, хищно поблескивающий. Сейчас на меня смотрел не человек, а зверь. Изучая, предупреждая и главное — проверяя.

— Верность кота, тем более крупного хищника серого мира, — далеко не шутки. Не игра. И отказаться от нее, наигравшись в любовь, у тебя не выйдет. Ягуар свою добычу никогда не отпустит и не отдаст другому.

— Я за верность всей душой, — хрипло выдохнула я.

Мои пальцы дрожали, когда я решилась коснуться его щеки, чтобы погладить.

— Настолько уверена в себе? — дернул он плечом, словно хвостом хотелось.

— Да, — потерлась щекой о его ладонь, обнимающую мое лицо.

— Хорошо, — ровно ответил он и поцеловал.

Нежно, сладко, долго…

Когда наши страсти утихли, я все-таки решилась нарушить тишину:

— Я знаю, тебе неприятно об этом говорить… Если коты верные… то как вышло, что твои родители попали в запутанную… ситуацию. И в итоге лишили тебя семьи?

Мы вновь лежали на боку словно ложка в ложке. Его рука на моем бедре напряглась, а тяжелый вздох всколыхнул волосы на макушке. Егор ответил коротко: