Я смотрела, как Руслана кладут на носилки, уже в наручниках. Блюстители порядка осторожно подняли валявшийся рядом со мной пистолет и положили его в пакет, чтобы потом отдать его на экспертизу. Когда Руслана положили на носилки и понесли к реанимационной машине, я бросилась следом за ними, но была тут же остановлена сотрудниками милиции.

– Немедленно отпустите! Я должна ехать вместе с ним! Я должна быть рядом. Я же уже объясняла вам, что это очень близкий мне человек!

Но милиция была непреклонна. Оно и понятно. Меня считали убийцей, а человеку, совершившему преступление, не место рядом с тем, кого он убил.

– Я не убивала! Я вам всем на свете клянусь, что я не убивала!

Я поняла, что меня никто никуда не отпустит, а единственная машина, в которую мне позволят сесть, это милицейский «газик» со стальными решетками на окнах. Как только до меня дошло, что мое сопротивление бесполезно, я встала как вкопанная, посмотрела вслед отъезжающей реанимации и… улыбнулась своей ослепительной широкой улыбкой, не обращая никакого внимания на то, что по моим глазам текли слезы.

– Да ее не в милицию нужно, а в сумасшедший дом! Девушка явно больна! Смотрите, она улыбается! Бог мой, после всего, что она натворила, она еще улыбается!!!

– Правду говорят, бойтесь женщину с вечной улыбкой! – выкрикнул кто-то из собравшейся толпы. – Вот и не верь после этого в приметы. Я часто слышал, что вечно улыбающаяся женщина приносит горе. Так и есть.

А я действительно улыбалась: широко и открыто. Я улыбалась, потому что реанимационная машина уже отъехала, а вместе с ней уехал Руслан. Если они его куда-то повезли, значит, еще есть надежда на то, что он жив… Разве я не могла не улыбаться от одной этой мысли?

Перед тем как сесть в милицейскую машину, я злобно посмотрела на стражей порядка и заговорила ледяным голосом:

– Если вы думаете, что за меня некому заступиться, то глубоко ошибаетесь. Я нахожусь под покровительством одного очень влиятельного человека. Если вы сейчас не дадите сделать мне один-единственный звонок, то у вас будут большие проблемы.

– И кому ты собралась звонить? – ухмыльнулся прыщавый милиционер, который, к моему удивлению, так по-хамски перешел со мной на «ты».

– Я знаю свои права! Я хочу позвонить своему адвокату!

– Сейчас к нам приедешь, а там уже будут решать, будешь ты куда звонить или нет.

– Это произвол. Я имею право на звонок!

– Сейчас в изоляторе будешь качать свои права.

– Да пусть позвонит, – заступился за меня второй милиционер.

– Ну да ладно. Всего один звонок.

Не обращая внимание на наручники, я подумала, что самое ужасное в этой ситуации, что я не знаю номер мобильного Черепа, потому что всегда держала с ним связь только через Руслана, и, не придумав ничего лучшего, набрала телефон Майкла.

Когда на том конце провода сняли трубку, я почувствовала, как мои щеки стали заливаться слезами. Я уже не могла держать в себе свои чувства и эмоции и заговорила, всхлипывая после каждого слова:

– Майкл, еще раз привет.

– Привет, – непонимающим голосом поздоровался Майкл.

– Майкл, обед еще не закончился?

– Нет. А с кем я говорю? – не сразу узнал меня русский американец.

– Это Ника. У меня очень большие проблемы. Я не знаю номер Сан Саныча, поэтому мне пришлось вас побеспокоить. Передайте, пожалуйста, ему трубку.

– Ника, о'кей. Я слышу, что вы плачете. Успокойтесь. Никакие, даже самые серьезные, проблемы не стоят ваших слез. Сейчас я передам трубку Сан Санычу. Вы можете рассчитывать на меня. Я постараюсь вам помочь.

– Спасибо, – только и смогла пробурчать я, посмотрев с опаской на сотрудников милиции, которые уже вовсю делали мне знаки, чтобы я закруглялась.

Голос Черепа был совсем не таким радушным, как голос Майкла, и в нем ясно слышалось раздражение. Видимо, ему не понравилось, что я так бесцеремонно нарушила их затянувшуюся беседу и пытаюсь навязать свои проблемы.

– Вероника?!

– Я.

– Мы еще не закончили. В чем, собственно, дело?

– Руслана убили!

– Что?!

– Сейчас на набережной убили Руслана, правда, я толком не знаю, может, он еще жив. Его отвезли в Склиф.

– Ты в Склифе?

– Меня увозят в изолятор.

– Тебя в изолятор?! Зачем?!

– Они обвиняют меня в убийстве, но я не убивала. Экспертиза все покажет. Руслана застрелили совсем из другого оружия. Я в наручниках.

– Дай трубку тем, кто их на тебя надел.

Я протянула трубку одному из милиционеров и в очередной раз всхлипнула:

– Вас к телефону.

– Кто?

– Мой адвокат, – не моргнув глазом соврала я. – Объясните ему, куда вы меня увозите.

Череп пообещал разрешить ситуацию как можно быстрее, чем дал мне небольшую надежду на то, что все обойдется.