– «Да, идите!» – и Блэйк посмотрел вслед уходящему Дэвиду, мысленно пожалев его за так долго задерживаемое его повышение.

Через несколько дней Рауль получил из посольства США своё новое свидетельство о рождении, позволявшее теперь ему не только оформить брак с Исабель, но и документально и юридически подтвердить и укрепить свою давнюю легенду прикрытия.

А, укрепляя свою легенду, он невольно косвенно укреплял и легенду агента-влияния советской разведки в США Марты Дельгадо Санчес («Нефертити»).

И главный вклад Рауля Хоакина Мендеса по внедрению Марты в США заключался не столько в его соучастии в побеге и охране агента «Нефертити», сколько в характеристике Марты, данной им даже не ФБР, а резиденту ЦРУ в Мадриде.

Для американских аналитиков, как впрочем, и для советских, как говориться, «не было пророка в своём отечестве». Поэтому информации, полученной разведкой из внешних источников, почему-то доверяли больше, чем полученной от контрразведки внутри страны. Хотя в данном случае эти источники не противоречили друг другу, а, к счастью, дополняли друг друга.

И это было естественно, так как этим источником был один и тот же человек – Рауль Хоакин Мендес, на что американские аналитики не смогли обратить внимание, так как информация к ним шла по разным независимым каналам от ФБР и ЦРУ, без естественной ссылки на их источники.

Да и агенты ЦРУ в Гаване вскоре раскопали факты диссидентской деятельности Марты в столичном университете.

– «Ну, что же, когда с Кубы бегут интеллектуалы – нам на руку. И не только потому, что ослабляется режим Кастро, а прежде всего потому, что усиливается Америка! Поэтому я даю добро на допуск Марты Дельгадо Санчес в политических истеблишмент Соединённых Штатов!» – на основании донесений из штаб-квартиры ФБР, от резидентуры ЦРУ в Мадриде и агентов-нелегалов из Гаваны, подвёл итог обсуждения её кандидатуры директор ФБР Уильям Стил Сешнс после беседы с руководителем ЦРУ генералом Уильямом Хеджкоком Уэбстером.

Такое явление было не ново в высших кругах американских спецслужб.

Двум Уильямам не раз приходилось лично обсуждать кандидатуры некоторых перспективных кубино-американцев на допуск их в высший свет американского общества.

Несмотря на политический консерватизм и замкнутость кубино-американской общины, высокий образовательный уровень и экономический статус кубинских иммигрантов способствовал их сотрудничеству с американской деловой и политической элитой, и не только в Майами и во Флориде, но и на всей территории США.

В позапрошлом, 1989 году, первая женщина, гражданка США кубинского происхождения И. Рос-Летинен была избрана в Конгресс США.

Рауль, конечно, не знал, что в свою очередь рассказала Марта агентам ФБР о нём. Но в любом случае она строго придерживалась его легенды и говорила о нём только в восторженных и весьма уважительных тонах.

Теперь судьбы Марты и Рауля оказались связаны одной, невидимой им тонкой, но прочной ниточкой. Ибо провал одного из них автоматически наводил бы подозрение на другого. И наоборот, преданность одного из них стране пребывания также приводило бы к повышению доверия и к бывшему любовнику и соучастнику в побеге, и к снятию с него потенциального подозрения.

Уходить из-под слишком пристального внимания ФБР у Рауля уже был опыт. Ещё в Майами, когда он высказал пожелание выехать из США в Испанию, то понял, что тем самым снял с себя потенциальное подозрение федералов в шпионаже в пользу Кубы или СССР.

Эти американские «великодержавные шовинисты» наверняка сделали окончательный вывод. Раз я добровольно уезжаю из США, то какой смысл был тогда в моей засылке сюда? – решил тогда Рауль, тем несколько успокаивая себя.

А в Москве тем временем Гектора представили к первой в его жизни правительственной награде – ордену «Красной звезды» и досрочно присвоили воинское звание старший лейтенант.

Бороться за какие-либо награды и звания никогда не было его целью, в отличие от спортивных команд.

Двадцатого марта в десять вечера Рауль и Исабель вместе с её друзьями – студентами из Аргентины – побывали на футбольном матче местной команды «Реал» с московской командой «Спартак», проходившем в рамках четвертьфинала Кубка Европейских Чемпионов сезона 1990/1991 годов.

Даже поздним вечером погода в Мадриде была девятнадцать градусов тепла.

Все девяносто тысяч зрителей полностью заполнили столичный стадион «Сантьяго Бернабеу», надеясь увидеть победу своих любимцев.

Места компании Рауля оказались вблизи от выхода на поле футболистов.

Когда объявили состав москвичей, Рауль вздрогнул. Он услышал фамилию Василия Кулькова, с которым, ещё учась в школе, одно время занимался в СДЮШОР московского «Динамо».

Только Слава Гаврилов был на один год старше Васи Кулькова, и после окончания общеобразовательной школы бросил футбольную школу.

В межсезонье, в одном из тренировочных матчей между собой смешанных составов 1965 и 1966 годов рождения динамовской СДЮШОР Слава Гаврилов вышел на замену левого крайнего Саши Фёдорова, которого тогда полностью закрыл вездесущий Кульков. И лишь всего один раз за тайм Гаврилову удалось обойти младшего Васю и сделать своей знаменитой левой, ударной, прострельную передачу, которую замкнул их капитан Володя Шалин. Но тренер Кулькова, самый техничный динамовец – знаменитый нападающий Владимир Козлов, всё равно похвалил цепкого защитника, в итоге выросшего в знаменитого футболиста.