Но Кира в этот раз не только не пришла, но и не позвонила, хотя Платона она ещё успела поздравить с его днём рождения.

В этот раз Кеша уже официально объявил родителям об окончательном прекращении их с Кирой отношений, которые дали заметную трещину ещё ранней осенью.

Вот так постепенно и завяла их страстная юношеская любовь.

Как и просил отец, чтобы не травмировать девчушку, Иннокентий свёл отношения с нею на нет плавно, как на тормозах.

Расстались они практически без взаимных обид, о чём ещё долго, вплоть до 23 февраля, свидетельствовали звонки и поздравительные SMS-ки «Дяде Платону» от Киры.

Ох, женщины, женщины, женщины! Сколько же от Вас терпят ни в чём неповинные перед Вами мужчины? А сколько Вам, бедняжкам, от них тоже неоправданно достаётся? И это правда жизни! Ce la vie! – про себя рассуждал писатель.

И правда жизни витала везде вокруг Платона. И не только на работе, на улице, в трамвае, в троллейбусе, в метро и в электричках, но даже иногда и на лесной лыжне, не говоря уже о магазинах.

В субботу вечером в овощном отделе его родного «МагазинЧика» давно его знавшая и всегда слащаво улыбавшаяся и ласково обращавшаяся к нему зрелая продавщица Елена – шустрая, в меру упитанная приветливая блондинка в очках – обсчитала инженера человеческих душ аж на двести семьдесят рублей!?

Покупая овощи, – картофель, зелень, лук, морковь и капусту для засолки, – Платон за всё заплатил девятьсот сорок рублей. Ему сразу показалось, что многовато. Но ласково общавшаяся с ним продавщица помогла ею обманутому загрузить покупки, быстро сунув итоговый чек вглубь его большой сумки.

Дома Платон объявил жене, что цены опять резко подскочили. Та удивилась, взяла чек и обомлела:

– «Это тебя кобра очкастая обсчитала?! Да, что, она совсем рехнулась?! Пучок зелени стоил десять рублей, ну пусть пятнадцать, или даже теперь двадцать, но не пятьдесят же?! А капуста с морковью? Да нет! Она с тебя по сотни лишней взяла за них!? Надо идти туда! Если эта тварь будет отпираться, то я пойду к её начальству! Хорошо хоть чек сохранился!».

И Ксения стала решительно одеваться. Сначала она спустилась вниз одна, но вскоре вернулась:

– «Эта гадина испугалась меня! Надо нести обратно все покупки – она всё пересчитает!».

– «А мне уже давно казалось, что она меня обсчитывает! Наверно увидела, что мужик деньги не считает, и решила на мне нагреть руки!?».

– «Да, нет! Она видит, что ты приличный человек, очкарик – значит интеллигент! А может и лох?! Вот и решила поживиться! И видимо действительно делала это с тобой не раз?! А тут смотрит – народу никого, прибыли нет! Вот аппетит и разгулялся! Но не на ту напала, дура!».

Супруги загрузили обратно в сумку овощи и в предвкушении успешного исхода конфликта заспешили вниз.

– «Надо нам поторапливаться! А то она ещё вздумает смотаться!» – подстёгивал и так активную жену, тоже вошедший в азарт обличителя, Платон.

На месте разобрались быстро. Продавщица извинилась, сославшись на плохую работу кассового аппарата. Всё пересчитали по правильным ценам и реальным весам, и двести семьдесят трудовых рублей Кочетов перекочевали на своё законное место в кошелёк Платона, а семейный бюджет был спасён от несанкционированной прорехи.

– «Я больше у неё ничего покупать не буду!» – дома заключила Ксения.

– «А давай её теперь звать… Сарой Барабу!?» – подсыпал перцу поэт.

– «Почему? Хотя тебе, как писателю, виднее!».

– «Хм… не знаю! Наверно потому, что пыталась нам сделать… му?!».

Платону особенно было неприятно осознавать происшедшее с ним именно в размещённом в их доме магазине, со многими продавщицами которого у него давно установились весьма дружеские отношения.

Например, продавщицы молочного отдела уже давно привыкли к его вкусам:

– «Мне кефир бабушку в очёчках плюс три и два, молока плюс полтора, и батон живого нарезного!».

И если Платон не брал какой-либо из этих продуктов, намаявшиеся за день женщины с довольной и благодарной улыбкой на лице сами напоминали ему о них:

– «А что, бабушку в очёчках сегодня брать не будете?!» – с ударением на слове «брать» бывало, весело спрашивала одна из них.

Именно здесь Платона неожиданно осенило, что дальнозоркие люди спускают очки на нос, а близорукие – поднимают их на лоб, когда и те и другие очками не пользуются.

В последние выходные дни его также озарило, что к концу лыжного сезона самым приятным для него стало – это возвращение домой?!

Видимо вдоволь накатался за зиму, да и возраст всё же сказывается?! – понял заядлый физкультурник.

Ему всё чаще нравилось в выходные дни после лыж, душа, обеда, почти часовой дрёмы и похода в магазин, расслабленно посидеть вечерком у телевизора.