– Успокойся, ладно? Я не виноват, что у тебя плохое настроение.

– Нормальное у меня настроение, - я смотрю вниз на свои ноги с фиолетовыми ногтями, избегая пронзительного взгляда голубых глаз Мэтти.- Я просто в ярости от этой ситуации.

– Можешь называть это свое состояние, как пожелаешь, если тебе от этого будет легче. Я уже привык и стал практически неуязвим к твоему едкому остроумию и язвительному сарказму, но в последнее время твое поведение больше похоже на... Даже не знаю, на враждебность?

Враждебность? Где он вообще увидел враждебность? Ладно. Возможно, я была немного нервной. В этом я с ним согласна. Но в нашей семье все всегда бурно реагируют, точнее мы всегда кричим: когда мы счастливы, когда мы расстроены, когда мы хотим, чтобы кто-нибудь передал пульт. Это - то, что мы, Каталано, всегда делаем.

Я смотрю на бумаги в своей руке.

– Думаю, это Джоуи вызвал полицейских.

– Думаешь?

Я чувствую себя так, словно только что прыгнула плашмя в ледяную воду. Мои родители будут в бешенстве от этой новости. Они уже и так посадили меня под домашний арест на неопределенный срок после того, как мама Джоуи позвонила им в субботу утром, чтобы заявить о поджоге машины после школьной вечеринки, который устроила ваша покорная слуга. А теперь мне еще и вручили запретительный судебный приказ. После такого мои родители уж точно запрут меня в четырех стенах до тех пор, пока я не окончу среднюю школу в следующем году. На долю секунды я задаюсь вопросом, а смогу ли я сохранить все это втайне? Да, конечно, словно это вообще могло бы сработать в моем случае. Я же даже коробку с воспоминаниями не могу поджечь так, чтобы не привлечь внимание полиции. Понятия не имею, что со мной происходит в последнее время.

– Может, это просто ошибка, - говорю я.

Мэтти выхватывает у меня из рук документ, состоящий из трех страниц.

– Конечно. Этот запрет предназначается для совершенно другой Розалиты Арианы Каталано, с которой встречался Джоуи, и которая тоже умудрилась взорвать его машину.

Я скрещиваю руки на груди и хмурюсь, пока Мэтти перечитывает титульную страницу судебного запрета.

– Я должна поговорить с ним.

– Ты должна держаться подальше от дома Джоуи и места его работы. Так же не должно поступать никаких жалоб от свидетелей о том, что ты или твои знакомые пытались лично с ним встретиться, связаться с ним в письменной форме, по телефону или по интернету.
– Он делает паузу. – Тут прямым текстом говорится о том, что тебе нельзя возвращаться на место преступления.

– Я должна с ним поговорить, - повторяю я.

– Ты вообще слышала, что я тебе только что прочитал?
– Мэтти машет бумагами перед моим лицом.
– Это - запретительный судебный приказ.

– Но если я смогу ему все объяснить…

– Побереги свои объяснения для суда, который состоится через две недели.

– Что?
– Суд? Я хватаю бумаги и начинаю просматривать страницы, но мои глаза не могут разобрать ни слова. Фрути Пэблз1 поднимаются к горлу, и я начинаю потеть. Неожиданно у меня появляется желание швырнуть что-то тяжелое в экран телевизора. По телику идет шоу «Точка зрения»2– ну уж нет, с этим Мэтти разберется сам. Теперь у меня появилось непреодолимое желание бросить что-нибудь в чью-то плаксивую голову. Возможно, у меня действительно проблемы с контролем гнева.

Я возвращаю документы Мэтти.

– Я не могу найти здесь ничего про суд.

– Вот, это написано прямо вот здесь, - говорит он, указывая на нужную страницу документа.
– Тебе приказано предстать перед Томлинсон, судьей Верховного Суда округа Эссекс, штат Нью-Джерси, и выступить с доказательствами в поддержку своей невиновности в, минутку, преступном посягательстве на человека, преступном причинении ущерба, преследовании и домогательстве. Домогательство, серьезно?

Я прикрываю глаза руками. Полагаю, меня сейчас либо стошнит, либо я просто разрыдаюсь. В этот момент я даже не могу решить, от чего мне станет легче. Я раздвигаю пальцы, чтобы посмотреть на Мэтти.

– Я написала ему всего несколько электронных писем и смс.

– Несколько?

– И, возможно, я несколько раз оказывалась в супермаркете «ShopRite»3, когда он выходил с работы.

– Хороший способ занять себя после расставания. Хочешь заполнить свободное время лишением свободы?
– спрашивает Мэтти.

Он выглядит таким же огорченным, как я себя чувствую, поэтому мне нужно что-то перекусить. Отправляюсь на кухню и начинаю открывать шкафчики в поисках вкуснейших снэков, чтобы успокоить себя. Еще раз думаю о временном запретительном судебном приказе... Пропускаю соленые крендели и останавливаюсь на двойном печенье Орео. Открываю новый пакет и замечаю, что разбудила Пони, девяностофунтовую4 помесь лабрадора, который спал под центральным вентиляционным каналом кухни. Я улыбаюсь, когда он поворачивает свою голову таким образом, как будто говорит, «Кто-то достал еду?»

– Наблюдательный ты мой, - приговариваю я, как обычно сюсюкаясь со своим псом. Мой брат Эдди постоянно высмеивает меня за то, что я вожусь с Пони, как с маленьким ребенком. – А где же ты был десять минут назад, когда полиция стояла в дверях? Печенье - это совсем другая история, да?

Пони подходит к барной стойке и подталкивает своим большим влажным носом мой локоть, что заставляет меня простить его. Сладкие продукты вредны для собак, но я не могу сопротивляться его умоляющим глазам.

– Только одну печенюшку, здоровяк, – говорю я. Он мягко берет Орео из моей руки и глотает его целиком. Мэтти входит в кухню как раз в тот момент, когда я собираюсь налить себе молока.

– Думаю, я знаю, как справиться с этим, - говорит он.

Мэтти всегда пытается со всем справиться. Я постоянно расстраиваюсь из-за этого, потому что понимаю, что он только думает, что может. Во всем я обвиняю его отсутствующего отца, не то, чтобы Мэтти когда-либо рассказывал о нем. Однако, я знаю еще одну причину, по которой Мэтти нравится болтаться в нашем доме – здесь он чувствует себя ребенком. Сейчас Мэтти шестнадцать, он младше меня на год, как и мой брат, но он, по крайней мере, на целый фут выше, чем мы оба. Когда я была в средней школе, мы с Эдди, наконец, прекратили спор о том, кому "принадлежит" Мэтти, и решили, что он - наш Мэтти. Я люблю его как второго брата, и, к сожалению, иногда я ссорюсь с ним так же, как и с моим настоящим братом.