— Не надо, Пилар, на мельницу нам с тобой наниматься. Нас кое-что поинтереснее ждет.

Пилар прямо подскочила от неожиданности и на четвереньки приземлилась:

— Я сплю! — сказала она.

— Нет, — сказал ослик. — Ты уже проснулась.

— Но почему я с тобою разговариваю?

— Потому что я умею говорить, — спокойно сказал ослик, — и читать мысли тоже.

— Хорошо, — попыталась рассуждать Пилар, — но почему я понимаю тебя?

— Все бедняки понимают язык своих животных, — ответил ослик, — раньше ты жила в доме своей семьи — людей богатых и почтенных. Ты убежала оттуда, и вот — ты такая же, как и бедный батрак на ферме твоего отца, и пастух, пасущий овец твоего отца, и бондарь, делающих в мастерской твоего отца бочки для вина из его виноградников. В общем, свободная как ветер в поле, но без гроша за душой. Кстати, денег у тебя действительно нет: ты забыла их дома. Я обнаружил это, когда, забывшись, начал жевать твой узелок и съел случайно твое платье.

Пилар испустила громкий вопль, бросилась к остаткам узелка и обнаружила, что там и вправду ничего нет. Только высокий воротник остался лежать почти нетронутым — с одного боку он был немного надкусан.

— Я уже начал его есть, — признался ослик, — но бросил. Я подумал, что ты будешь тосковать по нему.

— О, что же мне делать?! — не выдержала и зарыдала Пилар. Она была сильная и храбрая девушка, но теперь пала духом.

— Не отчаивайся, — сказал ослик. — Ты всегда была очень добра ко мне, и я тебе помогу. Ты ведь хотела найти самый вкусный виноград?

Пилар всхлипнула и кивнула.

— Так вот, — продолжил ослик, — от своих братьев ослов и от перелетных грачей я слышал, что рядом с Севильей, во владениях графа де Гальбы поспел новый урожай. И это действительно очень вкусный виноград — такого ни один грач еще не пробовал. Однако не в этом дело. Некоторые из ягод — волшебные. Они могут исполнить любое желание. Пойдем туда, я подскажу тебе, какие виноградинки срывать.

Пилар обрадовалась. Она обняла ослика и поцеловала его в морду:

— О, милый мой ослик! — сказала она. — Ты спасаешь меня! Как только мы добудем этот виноград, я отблагодарю тебя по-королевски.

И они тронулись в путь. Но путь из того места, где жила Пилар, до Севильи не близкий, и вечер застал их в дороге. А так как денег у них не было, пришлось устраиваться им на ночлег под открытым небом. К тому же, — в случае Пилар — с пустым животом. Ослик-то нашел себе еду прямо на земле, а Пилар траву есть не могла.

И вот поздно ночью, ворочаясь с боку на бок (голодному всегда тяжело спится, хоть ослик и рассказывал ей сказки до полночи), она вдруг услышала топот копыт, потом выстрелы и тотчас кто-то оказался перед ней: со шпагой в одной руке и пистолетом в другой. Приглядевшись, Пилар увидела, что это — женщина.

— Ш-ш-ш, — приложив палец к губам, прошипела женщина, хотя в этом совсем не было нужды. От неожиданности Пилар не смогла бы выговорить ни слова и пошевелиться, даже если бы очень сильно захотела. Ослик тоже ни издал не звука. В это время те, кто гнался за женщиной, стали звать ее и браниться самыми скверными словами. При этом Пилар показалось, что называют имя «Игнасио», а не какое-нибудь женское. Но она решила, что это ей только чудится.

Наконец преследователи ушли. Отсчитав про себя до шестидесяти одного, женщина сказала вдруг высоким мужским голосом:

— Спасибо тебе, крестьянин. Вот держи.

И к ногам Пилар упала монетка.

— Игнасио?! — воскликнула Пилар. — Это ты?!

Ей хорошо был знаком этот высокий голос. Три недели назад Игнасио, юноша из соседской семьи — людей столь же богатых и почтенных, как и ее собственная семья, — приходил к ним в дом со своим отцом. Игнасио спел тогда три старинных романса про витязей и прекрасных дам, пролил вино ей на платье и добрых полтора часа донимал ее рассказами о своих предках. Как же Пилар ненавидела к концу вечера Игнасио и его голос. Теперь Игнасио стоял перед Пилар и сам был не свой от удивления.

— Пи-лар… — только и смог протянуть он и упал без чувств.

Долго пришлось ждать Пилар, пока Игнасио пришел в себя. Уже солнце взошло, когда он наконец открыл глаза и спросил:

— Где я?

Пилар склонилась над ним и сказала:

— Не знаю точно. Где-то в Ла-Манче.

— Кто ты? — спросил Игнасио.

— Ты что, не узнаешь меня? Я — Пилар, — ответила Пилар. — Что ты здесь делаешь?

Игнасио оглядел себя и Пилар и все вспомнил.

— Когда выяснилось, что ты сбежала, я решил отправиться за тобой. Но мой отец сказал, что ты запятнала себя, и я должен о тебе забыть, иначе он проклянет меня. Но я все равно удрал. Тогда слуги отца погнались за мной, и, пока я обедал, настигли меня. Мне пришлось снова бежать. Ночью они почти догнали меня. Я выстрелил наугад, но свалился с коня. Потом я прибежал сюда. О, Пилар! Я сделал это, потому что…

Игнасио хотел добавить «потому что люблю тебя», но сильно разволновался, запнулся, а тут Пилар вставила:

— А почему ты в женском платье?

— Чтобы убежать, мне пришлось переодеться служанкой.

Ослик, который до этого мирно щипал траву, не выдержал, хмыкнул и сказал:

— Два сапога пара.

Игнасио вздрогнул:

— Кто это сказал? — спросил он.

— Осел, — ответила Пилар. Игнасио посмотрел по сторонам, понял, что больше говорить некому и… вновь лишился чувств.