«Выставим его на продажу следующей весной, — решила она, — пока мошкара не налетела. Согласен, Алден?»

Я ответил, что согласен, и даже начал наводить порядок на участке. Я успел поменять петли на дверях и несколько совсем гнилых досок на причале, когда нам привалило первое счастье.

Ма позвонили из страховой компании в Портленде, и она узнала, почему нам всегда не хватало денег, даже после того, как мы оплатили последний взнос за дом и два акра земли, на которых она стоит. Проститутки здесь были не при чем — Батя застраховал свою жизнь и все деньги ложил на накопительный счет. Может, у него было, что называется, предчувствие собственной смерти. Сичас в мире столько странности творится, взять хотя бы ливень из лягушек или двуглавого кота, которого я его видел на окружном ярмарке — мне после этого не одну ночь ужасы снились — или это лохнесское чудовище. Так вот, на нашем счету в «Банке Ки» оказались семьдесят пять тысяч долларов — свалились на нас невзначай, словно снег летом.

Это привалило счастье номер один. Через два года после этого, почти день в день, привалило счастье номер два. Раз в неделю, когда Ма ходила за продуктами в «Супершоп Нормы», то покупала там лотерейную скретч-карту за пять баксов. На протяжении многих лет, самым большим выигрышем было двадцать долларов. Но в один прекрасный день 2004 года на скретч-карте «Больших миллионов Мэна» номер 27 внизу совпал с номером 27 вверху, и пусть меня гром ударит, если это совпадение не принесло выигрыш в двести пятьдесят тысяч долларов. «Я чуть в штаны не напрудила», — сказала тогда Ма. Эту карту даже выставили на витрину «Супершопа». Вы, наверное, сами помните, она там месяца два пробыла.

Целая четверть миллиона! Правда, после уплаты налогов осталось не больше ста двадцати тысяч, но и так ничё! Мы вложили деньги в акции «Солнечной нефти», потому что Ма заверила, что это будет хорошее вложение, по крайней мере, пока нефть не закончится, а наши жизни уж наверняка закончатся раньше. Пришлось согласиться, и не зря. В те времена на рынке ценных бумаг было все тип-топ, да, и вот тут-то и началась наша праздная жизнь.

И тогда же мы стали регулярно выпивать. Иногда — дома, в городе, но не часто. Сами знаете, соседи любят посплетничать. Поэтому мы серьезно принимались за дело, как только переезжали в Москитовое логово. Ма бросила плести свои венки в «Цветах от Ройса» в 2009, а я, где-то через год после этого, распрощался с проколотыми шинами и сломанными глушителями. Возвращаться в город резона не было, по крайней мере, до заморозков, потому что на озере нет печи, вы же знаете. В двенадцатом году, когда начались проблемы с этими даго (презрительное прозвище для выходцев из Италии, прим. переводчика) напротив, мы выехали из города за две или три недели до Дня памяти и сидели там вплоть до Дня благодарения.

Ма немного располнела, фунтов до ста пятидесяти, а то и больше, и, скорее всего, виной тому было кофейное бренди, ибо не зря его зовут «бухло для жирной жопы». Она на это отвечала, что никогда не считала себя мисс Америкой или даже мисс Мэн. «Я всегда была аппетитной женщиной», — приговаривала Ма. А врач Стоун говорил, по крайней мере, пока Ма к нему ходила, что она умрет молодой, если не завяжет с «Алленом».

— Ты в шаге от сердечного приступа, Холли, — говорил врач, — или цирроза. У тебя уже и так диабет второго типа, неужели этого мало? Могу объяснить двумя буквами — тебе надо как следует протрезветь, а потом присоединиться к АА (Анонимным алкоголикам).

— Фух! — выдохнула она, когда приехала домой. — После такой встряски надо выпить. Не присоединишься ко мне, Алден?

Я ответил, что можно, поэтому мы, как всегда, вынесли свои складные стулья на причал и, пока любовались закатом солнца, успели круто нализаться. Не только мы так живем, бывает и хуже. Слушайте сюда: все равно мы все от чего-нибудь умрем, не так ли? Врачи постоянно об этом забывают, но Ма помнила.

— Скорее всего, проклятый поборник долголетия прав, — заметила она, когда мы брели к домику, это было уже после десяти, и комары кусали, как бешеные, хотя мы с ног до головы облились репеллентом. — Но я хотя бы буду знать, что перед смертью успела пожить. К тому же я не курю, а всем известно, что это хуже всего. Я не курю, поэтому проживу побольше, а ты, Алден? Что ты будешь делать, когда я умру, а деньги закончатся?

— Не знаю, но я непременно хочу увидеть Большой Каньон.

Она засмеялась, ткнула меня под ребра локтем:

— Молодец. С таким отношением к жизни у тебя никогда не будет язвы. А теперь пойдем спать.

Мы пошли в домик, и на следующий день проснулись около десяти, а в полдень начали лечить свое здоровье «Сломанным рулем». Я не так сильно волновался за Ма, как врач, потому что думал, что она слишком счастлива, чтобы рано умереть. Тем более, что она пережила доктора Стоуна, который как-то ночью разбился насмерть из-за пьяного водителя на Голубином мосту. Можете считать это иронией, трагедией или просто течением жизни — как заблагорассудится. Я не философ. Я просто рад, что с врачом не было его семьи. И надеюсь, что они получили хорошую страховку.

Ладно, это было вступление. Переходим к делу.

К Массимо. И этой сраной трубе, извините за мой французский.

Я назвал это Гонка вооружений Четвертого июля, и хотя мы как следует разогрелись только в 2013 году, на самом деле все началось на год раньше. Массимо жили прямо напротив нас, в большом белом доме с колоннами и газоном, который спускался до самого пляжа, покрытого чистым песком, а не гравием, как у нас. Вероятно, в том доме было не меньше дюжины комнат. А если считать с коттеджем для гостей, то и все двадцать. Они назвали это место Лагерем Двенадцати Сосен — из-за хвойных деревьев, которые окружали главную усадьбу.

Лагерь! Боже правый, это был настоящий особняк. С теннисным кортом, конечно же. А также с площадкой для бадминтона и лужайкой позади дома, на которой они бросали подковы. Они прибывали в конце июня и уезжали где-то на День труда, закрыв на зиму свой дворец. Такой здоровенный дом, а стоит пустой девять из двенадцати месяцев в году. Я просто не мог поверить. А Ма могла. Она говорила, что мы «случайные богачи», а Массимо — настоящие.

— Только деньги они заработали не честным путем, Алден, — говорила она, — и речь идет не о плантации конопли на участке с четверть акра. Всем известно, что Массимо имеют С-В-Я-З-И. — Она всегда так произносила это слово, отдельно каждую букву.