Такие советы могут показаться вариантом старой доброй тактики «цель оправдывает средства», пользоваться которой когда-то учили женщин. Если мы хотим развить в себе подлинный голос, зачем пользоваться стратегией, смахивающей на старые фальшивые и манипулятивные игры в попытке заарканить жениха? В навязчивом следовании схеме, при которой один человек только преследует, а второй лишь отдаляется, нет ничего подлинного или настоящего. Прерывание этого цикла дает возможность каждому из партнеров начать разбираться со сложными внутренними переживаниями, связанными с одновременным желанием и страхом близости.

Разрыв цикла преследования или любого привычного шаблона не решит проблем в отношениях. Оба их участника по-прежнему должны выяснить, смогут ли они найти взаимно удовлетворяющий баланс отстраненности и единения. Но, когда мы можем лишь высказывать одно и то же (она хочет «прицепиться» к нему, а он – остаться свободным), есть опасность застрять в узком восприятии того, что истинно и что возможно в отношениях. Экспериментируя с разными голосами, мы можем понять, что наши мысли и чувства – не неизменная величина.

Если мы автоматически склонны к тревожному преследованию того, кто желает сохранить личное пространство, отойти от этой модели поведения невероятно трудно. Роль преследователя – не исключительная прерогатива женщин.

Тим пришел ко мне после того, как его жена четырьмя годами ранее сказала, что хочет «временно расстаться, чтобы все обдумать», и переехала в квартиру подруги. Он подозревал, что у Джил роман. Когда я впервые увидела Тима, он винил себя во всем. Он называл себя «полным ослом», отдававшим все силы работе и не обращавшим внимания на одиночество и разочарование Джил. Годом ранее он настоял на том, чтобы они переехали в «дом их мечты», который, как он теперь понял, не был домом ее мечты, и их отношения после этого только ухудшились. Джил часто ссорилась с Тимом, но в конечном счете она подстраивалась, а не отстаивала свою точку зрения, поэтому для него стало шоком, когда она поставила под сомнение их брак и съехала.

Тим был опустошен. Он часто звонил Джил, плакал в трубку, умоляя ее вернуться домой, и обещал сделать все, чего она от него хотела. Джил реагировала все холоднее и все сильнее отдалялась. Тогда Тим стал преследовать ее навязчивее. Джил, в свою очередь, говорила, что не хочет больше ни встречаться, ни разговаривать, пока не почувствует, что готова.

Придя ко мне, Тим описал острую необходимость «бороться что есть сил, чтобы вернуть Джил». Он оставлял на ее автоответчике по несколько сообщений в день, слал ей длинные электронные письма и просил ее близких друзей поговорить с ней от его имени. На наших первых сеансах Тим твердил, как заезженная пластинка: «Я должен увидеть ее. Она не может вот так меня бросить. Если бы я смог уговорить ее вернуться домой хотя бы на один день, знаю, я убедил бы ее остаться».

Когда мы чувствуем себя крайне уязвимыми, у нас возникает потребность сделать все возможное, чтобы улеглись наши эмоции. Но здесь есть одна тонкость. Тиму, словно наркоману, требовалось делать что-то, что лишь на время успокаивало его и лишь отдаляло Джил. Было ясно, что Джил демонстрировала инстинктивную негативную реакцию на его отчаянные попытки приблизиться к ней и к тому, что он проявлял свою слабость и потребность в ней. Чем настойчивее он преследовал ее, тем больше она дистанцировалась. Чем чаще Тим говорил: «Помоги мне, я гибну», – тем больше Джил хотела сбежать.

Да, Тиму необходимо было выразить словами свою боль, и он заслуживал того, чтобы получить всю помощь, любовь и поддержку, которую мог найти во время этого кризиса. Но если его целью было сделать свой брак успешным, он должен был обратиться к другим людям и начать думать о себе. Для этого я предложила ему поговорить с каким-нибудь коллегой-мужчиной, которому Том симпатизировал и кто недавно пережил болезненный развод. Кроме того, я посоветовала обратиться за поддержкой к членам его семьи. Это были новые для Тима мысли. Подобно многим, он никогда прежде не доверялся друзьям и не делился личными проблемами с родителями или братьями. Готовность Тима начать открыто говорить с людьми, которые могли бы поддержать его, стала мужественным шагом с его стороны, послужившим началом изменений.

После того как Тим успокоился, он смог стратегически подойти к вопросу, как лучше общаться с Джил. Он сочинил коротенькую записку, серьезно отличавшуюся по содержанию и тону от всех его предыдущих пространных опусов. Слова его были продуманы, ничего лишнего:

Тим знал, что в этих фразах отражено то, что ему следует делать, но он вовсе не был уверен, что сумеет выполнить свой план. Ему по-прежнему хотелось бесконечно названивать Джил, поэтому противоположное действие казалось ему противоестественным. Но то, что поначалу казалось притворством, заставило его прочувствовать вещи, позже названные им «высшей истиной». Он действительно должен работать над собой. Джил действительно нуждалась в личном пространстве. Он действительно не собирался раскисать, даже если поначалу ему казалось, что все пропало. Достижение Тима состояло не просто в том, что он написал Джил стратегически верные слова. Что важнее, они отражали отношение, полное зрелости и любви, которое, как он думал, было ему недоступно, и общий план действий, способный направить его по пути превращения в того человека, каким он хотел быть.