– Остановитесь! Остановитесь, я вас умоляю - закричал он.

Пришлось сбавить газ полностью и встать, как можно не откликнуться на такую просьбу.

– Ради всего святого возьмите меня с собой, я вторые сутки брожу по лесу в поисках людей, пищи и крова. И всё безрезультатно, вы первые, кого я увидел за это время.

– Вы сначала представьтесь, товарищ - решил я снова войти в роль советского командира.

– Мойша Исакович Штильман, сотрудник института биологии и ботаники в городе Москва.

Ну здравствуйте, приехали, не успел с немцами разобраться, здесь другая напасть.

– И что же вас занесло так далеко, уважаемый - спросил я Мойшу Исаковича.

– Вы не поверите, я сам ничего не понимаю. Два дня назад я вышел из дверей института, как обычно парком шёл домой и вот каким то непостижимым образом до сих пор не могу таки до него добраться. Там наверное Сонечка сошла с ума или даже уже, в сумасшедшем доме.

– И что, за это время вы никого не видели, даже немцы вам не попадались ни разу?

– Что вы такое говорите, откуда в таком приличном месте взяться немцам. Я вас умоляю.

– Как откуда?
– встрял в разговор Николай, сидевший в люльке - война идёт целых десять дней.

– Помилуйте, какая война и за что?
– недоумевал наш собеседник.

– Подожди Коля - остановил я красноармейца и продолжил разговаривать со Штильманом - Вы о каком месяце и дне ведёте речь, когда это недоразумение с вами приключилось?

– Так я же вам битый час толкую, два или нет уже три дня назад. Первого июля тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Вы что же думаете, старый Штильман совсем из ума выжил?

– Как по мне так, да - заговорил почему то с еврейским акцентом красноармеец Круглов.

– И что вы себе такое позволяете, молодой человек - попытался пристыдить Мойша Исакович, русского парня Колю.

Вот как оно тут заворачивается, уже и тридцать седьмой год проявился, и что всё это значит.

– Садитесь на заднее сиденье, товарищ Штильман, с нами поедите - сказал я ботанику.

– Молодой человек, не могли бы вы со мной поменяться местами - сделал он предложение развалившемуся в люльке Николаю - вам там удобнее будет.

Коля пожал плечами, посмотрел на меня, на дядю Мойшу, хмыкнул, но пересел. Ребята, за то время, что мы вели беседу, догнали нас и успели даже передохнуть. Долго задерживаться здесь не надо бы, пора искать место и делать остановку на обед. Я завёл мотоцикл, остальные сделали то же самое и неспешно стали двигаться дальше по сильно пылившей грунтовой дороге. В одном месте от неё было ответвление, узкая дорога, на которой наверное только и проедешь на мотоцикле или телеге, вела вглубь леса. Туда я и повернул, в надежде на то, что найду удобную полянку, где мы сможем остановиться.

Время шло, а полянок не было, совсем никаких, но вскоре я заметил впереди какой то просвет, прибавил газку и через несколько минут оказался лицом к лицу, с самой настоящей избушкой. Скорее даже с избой, к которой прилагались амбары и сараи. А самое удивительное то, что во дворе топилась летняя печка и на ней чего то готовили.

Такого я не ожидал, то что здесь могут жить люди, местные, в своих домах, о таком и подумать не мог. Казалось бы откуда им в таком месте взяться, а вот погляди ка нашлись.

Заглушив двигатель уверенным шагом пошёл к дому, но зайти в него не успел, на встречу мне вышел кряжистый старик, с седой бородой и такой же пышной шевелюрой.

– Вам чего, ребята?
– задал он вопрос всем присутствовавшим.

– Здравствуй, дедушка. Водички попить не дашь, замаялись кататься на этих драндулетах - попытался я завязать разговор.

– От чего же не дать, вон колодец, пейте на здоровье.

Я и в самом деле хотел пить, с пресной водой пока одни проблемы у нас. За мной последовали и остальные.

– А вы кто же такие будите, что с оружием катаетесь и ни кого не боитесь?
– спросил дед.

– Бойцы рабоче крестьянской Красной Армии, слыхал про такую - ответил за всех Коля.

– Слыхал, как не слыхать. А в наших краях то чего забыли?

– Ты чего дедок, на самом деле такой тёмный или дураком прикидываешься. Так нам одного такого хватит - кивнул Николай в сторону Штильмана - немца бьём, чего же ещё. Или ты может тоже не знаешь, что война кругом.

– Теперь я милок тебя не пойму, война то с фашистом, как пяток лет уже кончилась. Не возьму в толк, ты про что толкуешь.