Шрифт:
Жеглов (см. статью Жеглов) заловил Горбатого (см. статью Горбатый) в подвале и говорит в рупор (см. статью Матюгальник), чтобы тот выходил.
Горбатый (из подвала): Кто это там гавкает?
Жеглов (в рупор): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!
Область применения цататы: цитата не имеет выраженной эмоциональной окраски, но убедительно звучит в телефонном разговоре. Например, митёк звонит абоненту.
Абонент: Алло?
Митёк: Кто это там гавкает?
Абонент (обиженно): А это кто говорит?
Митёк (победно): С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!
С достоинством произнесенная цитата производит на собеседника в большинстве случаев желаемое впечатление. Цитата уместна в разговоре с соседями по коммунальной квартире, украсит она и праздничный стол. Митьку-абитуриенту можно посоветовать произнести её во время собеседования с преподавательским составом (по тому же типу), например:
Профессор: Здравствуйте, молодой человек!
Митёк: Кто это там гавкает?
Профессор: Что это вы себе позволяете молодой человек?!
Митёк: С тобой, свинья, говорит капитан Жеглов!
Митёк-студент, имея зычный голос, оживит этой цитатой скучную лекцию; митёк-служащий с её помощью сделает более непринуждёнными, как правило, натянутые отношения с начальством.
Новое в культуре речи митьков
О новых направлениях в лексике митьков можно сказать немногое, ибо она развивается столь стремительно, что мудрено предсказать. Как мы знаем для речи митьков характерно употребление ласкательных суффиксов и мощный драматизм. Первый фактор помогает избежать сухости и суровости, второй – ханжеского, елейного оттенка речи в стиле Иудушки Головлева.
Не так давно ласкательные суффиксы употреблялись только в существительных и прилагательных, например:
– Где оттягивался вчера?
– В Паркушке Победушки.
Или, поскольку речь идёт о культуре:
– Какой фестивальный фильм убойнее?
– Гибелюшечка боженек» Висконьтьюшечки. (здесь восхищает смелая ломка общего угрожающего смысла названия фильма.)
Однако язык митьков, как и было сказано, не стоит на месте. Недавно на вопрос, какой фестивальный фильмушко самый улётный (читатель, полагаю догадывается о тонком различии между «улётом», «обсадом»), Дмитрий Шагин дал ответ: «А кораблюшечки плыветушки».
(Попутно отметим, как приятен здесь «кораблюшечка» вместо набившего оскомину банального «кораблика»). Ныне ласкательные суффиксы появились также у глаголов, причем у всех глаголов (из редких зарниц митьковской лексики: «А не пора ли нам спатиньки?» Другого примера уже, пожалуй, и нет).
Можно смело предсказать, что вскоре ласкательные суффиксы появятся также у местоимений, деепричастий и герундиев. Мощный драматизм речи митьков достигается перманентно надрывной интонацией, частым употреблением абстрактно-жалостливых баек (см. раздел «О трагическом у митьков) и специфическим понятием о долге – скорее трансцендентном, чем реальном.
Митёк не выполняет взятых на себя обязательств (чего от него, впрочем уже и не ждут), но считает важным исполнение своих невысказанных желаний (ведь так и надо в любви – а митьки всех любят). Так как окружающим трудно не только выполнить, но и догадаться об этих желаниях, обида митьков накапливается, и драматизм речи возрастает.
Например: митёк просыпается с похмелья один. Ему жарко и муторно, хочется, чтобы кто-нибудь зашел в гости и развлек его – но никто не приходит, не приносит ему пивка.
Потерявший терпение митёк звонит приятелю, кандидатуру которого он считает подходящей для сегодняшнего гостя.
– За что?! За что ты меня так?!
– А что, – пугается приятель.
– А что… – горько усмехается митёк, – да ладно… Нет, ты всё-таки скажи, одно только скажи – за что ты со мной так? Пусть, пусть, я гад, западло – но так? Так-то за что меня?! Я что – убил кого-нибудь? Ограбил?
– Митя, да что случилось?!
– А ты не знаешь что случилось?
– Не знаю… Почему же ты не мог один – один только разочек в жизни! – спокойно прийти в гости?!