– Тогда пойдем, пойдем, - она потащила меня на второй этаж - У твоего отца был рак мозга, его прооперировали... но с тех пор ему становилось все хуже и хуже, пока он совсем не перестал разговаривать.

– Не знаю тогда, что он вспомнит после того как придет в себя, - я вздохнул, но положил руки на плечи сидящему в коляске отцу. Он постарел значительно сильнее, чем мать и его тело изнутри было искорежено гораздо больше, чем положено по возрасту. Не слишком страшно - сознание еще сохранилось, хоть и глубоко спит.

Я начал выстраивать нити в нужном порядке, внутренне печально усмехаясь. А ведь когда-то я даже на простую простынку тратил по нескольку недель. А сейчас сложнейший механизм, человеческое тело перестраиваю просто усилием воли... цена была велика, но разве ради этого момента ее не стоило заплатить? Не знаю.

Я восстановил тело и убрал руки, но продолжал смотреть на отца внутренним взором. Ощутив изменившееся качество вместилища душа радостно выплеснулась из искусственно созданных самой собой рамок и заполнила тело ровным сиянием. Сознание стремительно просыпалось.

– Арсен?
– удивленно произнес отец, открыв глаза и тут же вскочил с инвалидного кресла и бросился вниз

– Павел, в чем дело?
– прощебетала мать, бросившись было за ним, но я ее остановил

– Мам, все нормально. У него просто горло пересохло так, будто песка наелся. Пойдем. Сейчас будем слушать удивленные вопли и принимать благодарности. Ну что мам, нашлось и у меня чем вас удивить?
– я подмигнул ей - Не все вам с вашими телефонами-кинотеатрами и возросшим уровнем жизни.

– Ты стал гениальным врачом, сынок.

– Нет мам. Врач - адепт медицины. Я чудотворец, - я широко улыбнулся - Но, признаться, эти два исцеления вымотали меня до предела.

– Кто поставил омолаживающую иллюзию на зеркало? Не надо так шутить!

– А никто и не шутит, - мило улыбнулась мама, когда отец вышел из ванной - Наш сын вернулся и привез подарок не хуже чем внуки.

– А внуков привез?
– улыбнулся отец, едва сумев оторвать взгляд от мамы и переведя его на меня - А, сын?

– Нет, внуков не привез. И даже не женился, - я развел руками - Все двадцать лет потратил на духовное совершенствование, но разве я прогадал? Мне ведь сейчас сорок семь, а вы в это поверите?

– Выглядишь так, будто никуда и не уходил, - вздохнула мать

– А вы так, будто я и не рождался - я подмигнул и ехидно улыбнулся - Кстати, о рождениях - вижу, вам не терпится проверить прочность кровати. Вперед, я подожду. Съем пока что-нибудь...

– И совсем не, - слегка покраснела мама, но папа хитро улыбнувшись подмигнул мне, поднял ее на руки и птичкой взлетел по лестнице под испуганный девичий крик. Да, вместе с двадцатью тремя возвращается и соответствующий гормональный баланс... и соответствующая яркость жизни.

Я пошел на кухню. Вроде бы в бытовой технике никаких невероятных изменений не произошло. Во всяком случае, я догадался, где чайник, где холодильник, а где микроволновка.

Что ж, осталось совсем не много. Познакомиться с братом, заглянуть к Веронике... а там

Открыв холодильник я передернулся. На блюде лежала практически нетронутая вареная курица. Я захлопнул дверь, борясь с подступившей тошнотой.

Да, если бы мама это увидела, удивилась бы даже несмотря на ту... импликату, которую я внедрил в ее мыслеполе, чтобы избежать истерики по поводу моего внезапного появления. Нда... ну и удивлен же я был, когда что на латыни существует название для последствия моего изменения Клубком чего либо. Оно называется импликатой или "вплетением".

За размышлениями совсем забыв чего это я стою около холодильника, я вновь открыл дверь, увидел курицу и снова был вынужден бороться с тошнотой.

Да, ни мама, ни папа, ни Вероника - никто и никогда не узнает, как выглядели для меня "горы Тибета". Потому что я сам не хотел бы об этом вспоминать, но разве можно забыть двадцать лет проведенные в перьях?

Нет, нельзя.

Я отошел от холодильника. Двадцать лет... двадцать лет. Первые годы были наполнены животным страхом и выживанием. В последующие к этому добавилась слежка и упорная работа. И я все-таки стал человеком. После бесчисленных попыток, бессонных штудий, недель отчаяния и жалости к себе, мыслей о суициде.

Да... когда я выяснил, как нас использовали, я был восхищен. Это было продуманно и выполнено почти идеально - маги только не учли силы ненависти фамилиаров... хотя учитывая сжатые сроки, в которые эта операция готовилась, они и не могли учесть всего.

Да, главой восстания фамилиаров был не я. Да что там говорить, это и восстанием-то не было, это была пьеса на сцене жизни. Я был лишь одним из главных героев, правда резко начавшим менять сценарий, за что и был убран со сцены. Я вздохнул, вспоминая подслушанные разговоры между магами и фамильярами, прочитанные тайком записки и тайные послания...