— Да, дитя мое, — произнес капитан, и в голосе его прозвучала непривычная ласка. Я не мог рассказать тебе, в чем заключается болезнь. Полагал, что сумею сохранить тебя в безопасном неведении. Но оставаться подле тебя не мог. Думаю, теперь ты понимаешь, почему?

— Да. Только зачем тебе понадобилось убивать Пита?

— Один из членов экипажа доложил мне, что Клакстон вошел в твою каюту. Зная, что случится неизбежное, я поспешил к тебе и велел ему выйти. У него на пальце блестело твое кольцо. Я вызвал у тебя такой испуг, что контроль со стороны онерса стал слабее, так как был отвлечен в другую сторону. А еще через некоторое время вы с Питом забились в припадке…

— Почему? — спросил Галерс.

— Если воздержание длится слишком долго, онере вызывает возбуждение всей нервной системы. Он теряет особый контроль над половыми железами и стимулирует полное расстройство нервной системы, что выражается в припадке «хозяина».

— Значит, я оказался неправ, выдвигая гипотезу об эпилепсии, — сказал Галерс. — А что тогда обуславливает падение сахара в крови и появление инсулина?

— Во время полового возбуждения «хозяина», — пояснил Эверлейк, — онере пожирает необычайно большое количество глюкозы. Она нужна ему для выработки необходимой нервной энергии, чтобы возбудить «хозяина». И еще для того, чтобы началось выделение половых клеток из мешочка. Это-то и понижает содержание сахара в крови. Обычно особого вреда это не приносит, так как возбуждение длится, как правило, не более нескольких минут. Но в том случае, когда «хозяева» сдерживаются в присутствии друг друга, что и произошло в данном случае, потребление сахара продолжается. Резкое его падение вызывает защитную реакцию организма в виде выделения адреналина, сначала из головного, а затем — из спинного мозга. Но в кровь его попадает недостаточно, чтобы стать причиной адреналинового шока. Когда «хозяин» теряет сознание, в аналогичную ситуацию попадает и паразит. Он прекращает пожирание глюкозы, пока не придет в себя. Но к тому времени, если убрать сексуальное стимулирование со стороны другого «хозяина», онере возобновляет свое обычное, спокойное функционирование.

Оглянувшись на дочь, капитан сделал небольшую паузу.

— Когда у Дебби и Клакстона начался приступ, я понял, что наделал. Нужно было сказать им, что их ожидает. Я чувствовал себя очень виноватым, но расслабляться было никак нельзя. Я не доверял Клакстону. Он совсем недавно перешел в веру Ремо. У него был еще чуждый нашему образ мышления и совсем другое понимание общественного долга. Он мог проболтаться обо всем этом властям. И… Повторяю, я не доверял ему и не хотел, чтобы он был с моей дочерью.

Галерс внимательно посмотрел в глаза Эверлейку. За монотонным потоком слов он сумел разглядеть с трудом сдерживаемый гнев.

— Отдавая себе отчет в том, что Клакстон ни за что не прекратит попытки встречаться с моей дочерью, я решил, что… еще одна… еще одна смерть не сделает мои прегрешения более ужасными, чем они были уже к тому времени. Поэтому, я связал его, поместил в спасательную лодку и отправил в земную атмосферу. И только после этого известил Лунную Станцию о болезни, находящейся на борту дочери. Пришлось, разумеется, притворяться несведущим в отношении того положения, в котором она на самом деле очутилась.

Галерс взглянул на Дебби и прочел на ее лице тот же вопрос, который вертелся на языке у него самого.

— Как же вам удавалось избегать воздействия онерса, когда вы сами находились рядом с Дебби как до припадка, так и после?

Эверлейк закрыл глаза.

— Настоящий мужчина способен многое выдержать. — В голосе его снова зазвучал гнев. — Больше я ничего не могу вам сказать. Вы можете только догадываться, почему я не был подвластен онерсу тогда и поддался ему сейчас. Если бы я знал, что должен встретиться лицом к лицу с Дебби, то надлежащим образом подготовился бы к встрече. Однако… Нет, Галерс, давайте не будем больше об этом говорить. По-моему, я и так уже сказал… наговорил… натворил… более, чем достаточно.

Марк был с ним абсолютно согласен. Он посмотрел на Дебби, которая все еще сидела у стола, и погладил ее по плечу.

— Я вернусь, дорогая. Очень жаль, что мне приходится передать твоего отца властям, но иначе нельзя. Понимаешь?

Она кивнула и, как бы преодолевая какое-то внутреннее противодействие, слегка прикоснулась к Галерсу.

Он прошел в радиорубку, связался с агентом «Саксвелла», изложил ему возникшую ситуацию и через двадцать минут вернулся в лабораторию. На груде перекушенных проводов лежали кусачки. Дебби сидела за столом.

— Он сказал, куда идет?

Она подняла на Галерса заплаканные глаза.

— К озеру. Сейчас уже подплывает, наверное, к середине.

— Значит, бессмысленно посылать кого-то в погоню?

— Разумеется. Все равно не успеют. И я не хочу, чтобы успели. Это самое лучшее. Он любил «Короля Эльфов» больше, чем меня, и не смог бы жить взаперти в сумасшедшем доме.

— Знаю. Но меня удивляет, что он не забрал тебя с собой.

— Отец сказал, что у меня есть еще кое-что, ради чего стоит жить. А сам не смог перенести мысли о том, что все, что он сделал, оказалось напрасным.

Она протянула Галерсу левую руку.

— Перед тем как уйти, папа вернул мне это. А я была уверена, что оно осталось у Пита.

На пальце девушки блестело массивное золотое кольцо со щитом, отражающим брошенное в него копье.

Как только был объявлен карантин и все ремоиты, служившие в космосе, выявлены и проверены, Галерс принялся за работу. Он пришел к выводу, что онере, будучи животным внеземного происхождения, притом с узкоспециализированной физиологией, не смог бы так быстро приспособиться к анатомии человека, если бы предварительно не обитал в подобных человеку существах. Отсюда следовало, что на Мелвилле такие существа есть.