С любопытством обвела взглядом окружающую обстановку. Деревянные стены, стол, лавки. Кованый сундук в углу. Везде развешаны пучки трав. Сама хозяйка дома сидела, сгорбившись, на лавке и что-то растирала в ступе. Я пошевелилась, и она посмотрела в мою сторону.

— Проснулась? — голос, в отличие от морщинистого лица, был молодым и приятным.

— Пить… — попросила я и дотронулась до горла. Пальцы нащупали железный ободок на шее. А это ещё что такое?!

Старушка поднесла мне ковш с водой и приподняла, помогая напиться.

— Где я? — спросила её.

— Ничего не помнишь?

Я покачала головой и посмотрела на свои руки. Мои кольца исчезли. Дотронувшись до ушей, обнаружила и потерю серёжек. С подозрением посмотрела на бабку.

— Не смотри так! Я не воровка. Их Бартин снял, управляющий. Кольца и серёжки сразу, как тебя принёс, а одно кольцо не снималось, и он его вчера забрал, когда приходил узнать, как ты.

Я догадалась, что речь идёт об обручальном кольце. Оно и раньше плотно сидело. Во время беременности пальцы распухли, и снять его не было возможности. Наверное, за время болезни я похудела, вот оно и снялось.

— Что это? — дотронулась до шеи.

— Рабский ошейник.

— Я свободный человек! — возмутилась я.

— С этим не ко мне, милочка. Тебя Бартин у торговцев купил. Ты сама откуда?

— Из России, — закинула пробный шар я и получила ожидаемый ответ:

— Где это? Не слышала. Наверное, совсем издалека привезли, — покачала моя собеседница головой.

— А где я нахожусь? — спросила её. Я помнила всё, что со мной произошло, и если это не загробная жизнь, то я точно не на Земле.

— Это Гарлэй, поместье аттана Корнуилса, приближённого самого императора.

— «Аттана»?!

Она покосилась на меня, как бы спрашивая, откуда я такая взялась, что ничего не знаю, но ответила:

— Это титул. Один из самых высоких.

— А какие ещё есть? — спросила без особого интереса.

— Из знати идут кёрны, а ниже их — берды.

«Князья и бароны», — перевела для себя. Дотронулась до груди, ощутив под ладонью грубую ткань рубашки. Этот жест не остался незамеченным.

— Нет у тебя молока. Перегорело, — с сочувствием сказала мне старушка. — Ребёночек хоть жив? Ох, как разозлился управляющий, когда понял, что ты уже родила. Он-то думал, что ты в тяжести. Видать, совсем недавно разрешилась? У тебя живот ещё не опал.

При мысли о ребёнке на глаза навернулись слёзы. Не понимала, что произошло и как я тут оказалась, но хотелось верить, что сын жив. Поступок Влада оценивать в данный момент не могла. Понимала, что он нас спас, иначе мы были бы мертвы, но каким образом это сделал? Чего я не знала о нём? Что это за мир и как я тут оказалась? Я помнила, как затрясло туннель, в котором мы перемещались. Умом понимала, что что-то пошло не так и он спасал нашего сына, но сердце болело.

Скажи он мне пожертвовать собой ради ребёнка, я бы жизнь отдала. «Прости», — его последние слова мне.

«Нет, нужно верить, что он меня найдёт! Если сумел переместить нас, то и меня найти сможет, — сказала себе. — Если он смог спасти нашего сына — за одно это его прощу. Хотя ему придётся многое объяснить».

— Не плачь. Это жизнь, — похлопала меня по руке старушка, по-своему восприняв мои слёзы. — Ты молодая, и детки у тебя ещё будут.

— Кто меня переодевал? — спросила её, не став ни в чём разубеждать.

— Я. Твою рубашку постирала. Исподнее у тебя странное, его я тоже выстирала и пояс, каким обвязана была, сняла. Думала, рана какая. Ты зачем его носила?

— Это чтобы живот втянулся после родов, — ответила ей, соображая, о какой рубашке она говорит. Может, мой летний сарафан за рубашку приняла?

— Да?! У наших молодок он сам втягивается. Ну, если хошь, я тебе его принесу.

— Помогите встать, я в туалет хочу, — попросила её, приподнимаясь на постели.

— Давай, милая, — подставила она мне своё плечо, а потом спросила, бросив острый взгляд: — А не боишься ко мне прикасаться?

— Вы заразны? — замерла я.

Старушка засмеялась, неожиданно развеселившись:

— Нет, но многие считают, что мои знания от нечистого и называют ведьмой.

— Вы знахарка? — догадалась я, уже безбоязненно принимая её помощь.

— Иные и так зовут, когда помощь нужна.

Было заметно, как ей польстило, что я её не боюсь.

— Наверное, обидно, когда людям помогаешь, а они стороной обходят, — посочувствовала ей я, с трудом поднимаясь с постели.

— Я привыкла, лучше себя пожалей. Сразу видно, что ты из другого теста, чем наши девки. Тяжело тебе здесь придётся. Выкупить хоть есть кому?