Чекулаев:

«В лице Шурепова все мы, его подчиненные, видели прежде всего человека высокой профессиональной ковки вкупе с отеческой заботой о подчиненных. Эти качества, к сожалению, порой редки для высокого начальства. Угодничество он презирал, подхалимство терпеть не мог. Отказывался от особых привилегий для себя, старался жить, как все его сотрудники. Прежде чем принять решение, готов был выслушать до конца любого работника. Здоровую мысль поддерживал, от кого бы она ни исходила. Жил по принципу — мысли не облагаются налогом или пошлиной.

После ухода на пенсию его вскоре не стало, — не выдержало сердце. Сколько оно пережило! Похоронили Александра Алексеевича по месту последней службы в городе Киеве».

Как-то раз в Совете ветеранов военной контрразведки (ВВК) бывшие оперативники решили найти «потерявшихся» своих коллег «…за давностью ушедших лет». Многие после увольнения меняли места жительства, и трудно было отследить их конечные траектории жизни.

Среди таких кандидатов был и герой данного повествования, покинувший службу в центральном аппарате военной контрразведки аж… в 1957 году.

— У нас же есть рекордсмен по возрасту, ветеран из ветеранов, которому 30 июля исполняется 95 лет, — рассуждал Е. Г. Чекулаев, первый заместитель руководителя ВВК, рассматривая списки сотрудников-отставников.

— Кто же он? — загудели члены Совета.

— Полковник Мельник Андрей Трофимович.

И вот инициативная группа военных контрразведчиков посетила «ветерана из ветеранов» — девяностопятилетнего пенсионера. Несмотря на «преклонный», как выразился ветеран, возраст, он чувствует себя вполне прилично. Встретил он нас в полном здравии.

— Главное, рассудок не потерял, но годы берут свое, старость все чаще и чаще приглашает то к креслу, а то к дивану или кровати, — заметил ветеран.

Заволновался, когда вручили ему подарки и самый главный — двухтомный альманах из истории военной контрразведки, подготовленный группой авторов к 90-летнему юбилею службы.

— Вот видите, какой я дремучий, родился я на пять лет раньше, чем появилась на свет и советская и современная военная контрразведка, — заулыбался хозяин гостеприимной квартиры.

— А где и когда случилось появиться на свет вам, Андрей Трофимович? — спросил один из гостей.

— Родился я 30 июля 1914 года в деревне Николаевке Козоньковского района на Днепропетровщине. В восемь лет умер отец. И вот после этого я три года вместе со старшим братом работал пастухом. Учиться вовремя не пришлось, — в нашей деревне не было школы.

— И все же, где пришлось доучиваться?

— Дело в том, что однажды в деревне появился учитель. Он меня самостоятельно подготовил. После его ликбеза я сразу же пошел во второй класс соседнего села и за год окончил сразу второй и третий классы. Затем без документа об окончании неполной средней школы пошел сдавать экзамены в техникум. Сдал испытания успешно, но приемная комиссия, узнав, что у меня нет соответствующего свидетельства, отказала в зачислении, но, посовещавшись, все же решила принять под условия испытательного срока. Я этот срок выдержал и преподавателей не подвел, — успешно закончил среднее специальное учебное заведение. Назначили меня работником в МТС, а потом — агрономом-семеноводом. Вскоре пришел черед службы в армии. Служба воинская понравилась, и только поэтому я поступил в танковое училище. Закончил его в 1936 году. Через два года, — в 1938 году, — был отобран и направлен в органы государственной безопасности. Кадровики-чекисты определили меня в военную контрразведку. После окончания полугодичных «Курсов оперативного состава» был направлен для службы в 1-й Отдел Центрального аппарата военной контрразведки. Поверьте, это время было тяжелое после «ежовых рукавиц» — репрессий, в которых одинаково было как гражданским лицам, так чекистам. Много попало под «ежовскую гильотину» и чекистов, — разведчиков и контрразведчиков. Мы понимали, что в стране делается что-то неладное, правда, потом все на короткое время успокоилось. Страна готовилась к войне, а то, что она придет к нам на нашу землю, не сомневался никто из моих сослуживцев. Слишком силен был противник, хотя если бы договорились союзники перед войной, и войны бы не было, и немецкий фашизм был бы задавлен в своем зародыше.

— А какие объекты, Андрей Трофимович, вам дали в обслуживание?

— Артиллерию предложили… Все управления и отделы центрального артиллерийского аппарата. Артиллеристов возглавлял в то время генерал Воронов, — прекрасный специалист своего дела, умница — профессионал, умеющий не только слушать подчиненных, но до конца их выслушивать. Он быстро — без проволочек, принимал соответствующие решения. И всегда в пользу просившего этой помощи. Это был скорее государственный деятель — мыслил масштабно.

Мне с ним не раз приходилось встречаться, беседовать при информировании по вопросам дисциплины, боевой готовности и агентурных поползновений со стороны противника. Надо сказать, он всегда прислушивался к докладам оперативных работников, хотя порой наша правда бывала солоноватой, — что поделаешь, она не всегда сладка!

А потом меня перевели на объекты ПВО Московской зоны обороны или, как его тогда называли, — ПВО Московского района. После чистки офицерского состава и ожидания войны в армии командование повело борьбу за жесткую дисциплину. Боролись с нарушениями режима секретности. Через свои возможности усилили контроль за уровнем поддержания в частях и подразделениях ПВО Красной Армии постоянной боевой готовности, — рассказывал ветеран. — И вот от офицеров из числа доверенных лиц стали поступать данные о недостойном поведении командующего средствами ПВО Московской оборонной зоны генерала Осипова. Стал я перепроверять информацию через другие негласные источники, — она подтвердилась. Пьянство и разгульный образ жизни, грубость с подчиненными и невыходы на службу по известной «болезни». Дошло до того, что даже местные политработники им были запуганы. Я доложил об этом своему непосредственному руководителю — начальнику 1-го отдела полковнику Болотину. Он прочел обобщенную справку и говорит мне: «Нет, своими силами мы его не перевоспитаем. Силенок не хватит. Я доложу товарищу Абакумову».

— Ну и что, доложил?

— А как же, это ж вопрос боеготовности! В армии он всегда на первом месте, тем более в то опасное для страны время — накануне войны, к которой готовилась гитлеровская Германия.

— И каково было решение?

— Виктор Семенович доложил об этих безобразных фактах Сталину. Как мне потом рассказывал начальник, Сталин неожиданно спросил у Абакумова: «А правдоподобна ли информация?» Виктор Семенович подтвердил, что она дважды перепроверена военным контрразведчиком, обслуживавшим войска ПВО.