Она отдернула руку.

— Ах, так вы его знаете?

— Нет, но мне известно, что Даниэль обнаружил рисунок его головы среди ваших прочих рисунков.

— Но почему он не сказал об этом мне?

— Вероятно, ему не представился подходящий случай.

Она кивнула.

— Видимо, в этом деле он доверял вам больше, чем мне, — тихо проговорила она, а затем с беспокойством добавила: — А он говорил вам, что мне грозит опасность?

— Мне думается, вам нечего опасаться.

— Но восемь дней назад Дюпон все же интересовался мной.

— Вероятно, он всего лишь хотел пополнить свои сведения о Даниэле, и при этом неожиданно сам попал в беду: столкнулся с таким редким человеком, как вы. Теперь его лицо запечатлено, а это может привести к тяжелым последствиям.

Валери испытующе посмотрела на свою работу, а затем вырвала лист из альбома.

— Вы думаете, полиции это пригодится? — спросила она.

— Комиссар Фушероль будет просто счастлив. Получить портрет убийцы — почти так же важно, как узнать его имя.

Как–то незаметно Морис и Валери стали чувствовать себя как добрые товарищи, и они решили на следующий день вместе отправиться на набережную Орфевр.

— Я заеду за вами, — сказал Морис.

Валери так доверчиво смотрела на него, что ему захотелось рассказать ей все, что ему было известно, чтобы его не мучила совесть. Но должен ли он сообщить ей о рукописи Даниэля, прежде чем она пойдет в полицию? В данный момент он не мог этого решить и закурил сигарету.

Кто–то постучал во входную дверь. Тихий стук был похож на условный.

— Это консьержка, она не звонит, — пояснила Валери и пошла открывать дверь.

На пороге появилась симпатичная брюнетка.

— Вам письмо, мадемуазель Жубелин.

Валери взяла письмо, не проявив к нему интереса. Ее мысли были заняты другим.

— Спасибо, мадам Барбье, — сказала она. — Не зайдете ли на минутку?

Брюнетка вошла и подошла поближе. Когда она заметила Мориса, то по ее глазам он понял, что она приняла его за нового друга Валери.

— Вчера я спрашивала вас, не живет ли в нашем доме мужчина по фамилии Дюпон, — продолжала Валери.

— Да, и я ответила вам, что здесь определенно нет человека с такой фамилией.

— Верно, а теперь взгляните, пожалуйста, на этот рисунок.

Мадам Барбье внимательно посмотрела на эскиз.

— Нет, — ответила она, — этого господина в нашем доме я не видела.

— А где–нибудь еще? — спросил Морис.

— Тоже не видела. Я вообще его никогда не видела, — консьержка указала пальцем на эскиз. — Такого человека не так–то легко забыть.

Потом она повернулась и вышла.

Погруженная в раздумье Валери уставилась в одну точку перед собой, держа в одной руке альбом, а в другой — письмо.

Чтобы поддержать разговор, Морис сказал:

— Это была очень хорошая мысль с вашей стороны — показать консьержке эскиз. Было бы неплохо, если бы она узнала Дюпона. Но я не смею вас больше задерживать. Читайте спокойно ваше спешное письмо.

Он тактично отвернулся, взял с кушетки пальто и надел его.

Валери углубилась в чтение письма, но это продолжалось лишь минуту.

«Вероятно, это письмо с соболезнованиями», — подумал Морис.

В это время он принял решение повременить с сообщением Валери о рукописи: для этого время будет еще завтра.

Он кашлянул, и она взглянула на него.

— Так, теперь я пойду, — сказал он.

Она устало улыбнулась, а ему очень не хотелось с ней расставаться.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

Она пожала плечами. Он почувствовал, что ей хочется остаться одной, и поэтому сказал:

— Итак, до свидания, мадемуазель Жубелин.

Маленькая ручка, которая еще совсем недавно была теплой, теперь же холодная, как лед, оказалась в его руке.

— До свидания, мсье Латель.

— Я позвоню завтра утром.

Он был бы рад, если бы она его задержала, настолько приятно было ему находиться в ее обществе. Он неохотно направился к выходу. Он уже взялся за ручку, когда Валери схватила его за руку.

— Ах, прошу вас… — тихо произнесла она.

Ее широко распахнутые глаза теперь были полны тоски. Она покачнулась. Морис положил ей руку на плечо и повел к кушетке. Она упала на нее и залилась слезами.

— Я вам солгала, — сказала она, — я… я не из газет узнала, что Даниэль умер. Я знала об этом уже сегодня утром. Весь день я работала и не смела никому рассказать об этом.