Здесь же холодный расчет и интрига. А кто кого?

Я — их. И иначе никак. Эти твари в моей стране править не будут!

— Первый воин отряда, Александр.

Я киваю. У карающих не было чинов и званий, просто был воин, которого ставили над отрядом из ему подобных на время выполнения очередного задания.

— Чем обязаны?

— Мы ощутили… прорыв.

Я киваю еще раз, напоминая себе болванчика со сломанной шеей.

— Вы опоздали. Он остался там, на поле боя. И более двух дней тому назад.

— Мы не успевали раньше, — храмовник смотрел холодно. — что вы нам можете рассказать?

Я — мог. Но прогибаться не собирался.

— Сейчас — ничего. Можете подождать до вечера и я с вами побеседую, когда войско встанет на привал.

— Нам надо в противоположную сторону.

— Это — не мои трудности.

— Вы препятствуете святому делу?

— Вы препятствуете воле короля?

Я смотрю насмешливо. Погоди у меня… шавка! Я вас научу лаять по приказу…. и перекастрирую. Чтобы таких псарен больше не было.

Храмовник вспыхивает, но сдерживается. Понял, что сила не на их стороне и проглотил обиду. Потом отыграется, если я дам ему шанс.

— Мы сейчас будем расспрашивать солдат. А потом, вечером, побеседуем с вами.

Звучит это откровенно угрожающе, но я ответил мужчине безмятежной улыбкой.

Аргадона ты не видел, собачка.

— Буду ждать с нетерпением.

— Ждите, — бросает храмовник, чтобы последнее слово осталось за ним, и поворотил коня.

Полковники смотрят с… ужасом?

Наконец, один из них решился заговорить.

— Ваше высочество, разумно ли это? Злить храм? Они сильны…

Я пожимаю плечами.

— Сильны? А сколько у них воинов?

Такая постановка вопроса была для полковника внове. Он явно о чем-то задумывается….

— Ваше высочество….

— Мои люди, полковник, для меня важнее любых храмовых неурядиц, — отрезаю я. — Двигаемся по плану. Нам надо к вечеру дойти до реки, иначе пить будет нечего. А не напоенные лошади… объяснять надо?

Объяснять было не надо. Войско продолжило движение.

Храмовники появляются вечером, когда я беседовал с Томом.

Да, друг выжил и бодро шел на поправку, чему способствовал и я, каждый день накачивая его магией. Конечно, том не мог ее ни использовать, ни даже усвоить, но магия сама по себе пронизывая организм, выравнивала его энергетические каналы, ускоряла процессы заживления, старалась привести тело в норму. В здоровом теле здоровый дух, это верно. Но и обратное тоже.

Даже моя сила некроманта — и то приносила пользу, недаром маги живут дольше обычных людей.

— Ваше высочество?

Я развожу руками, отрываясь от обсуждения свадьбы с Томом. Да, мой друг решил-таки, как вернется домой, сделать предложение своей баронессе. Я одобрил.

А что?

Умная, симпатичная, один раз обжегшаяся, зато имеет материал для сравнения — она Тома будет и ценить и любить. А значит, брак будет крепким.

Оставалось еще получить одобрение родителей, но с этим придется подождать. Сейчас везти даму в Торрин не время. Так что пока — помолвка. А свадьба чуть погодя, теперь ее долго ждать не придется.

— Что угодно?

— Мы побеседовали с воинами. И нам сказали, что вы применяли магию.

Я картинно вздыхаю.

— Извини, Томми. Сейчас поговорю с этими и вернусь.

— Мы бы хотели поговорить с вами и вашим другом, — храмовник почти шипит. Я пожимаю плечами.

— Том, ты можешь им уделить время?

Некстати, конечно. Но… помощь пришла быстрее чем я подумал и с той стороны, откуда я вовсе не ждал.

— Нет, — резко вмешивается лекарь. — Мой пациент ни с кем разговаривать не будет.

— вы препятствуете делу храма?

Шипения в голосе храмовника — моего тезки — прибавляется. Но лекарь и не подумал испугаться.

— Это — мой больной. Поправится — хоть всем храмом приходите, а до той поры я буду препятствовать всему, что не способствует выздоровлению.

— И делу храма?

Лекарь зло усмехается.

— Приведите сюда любого другого монаха, отрекшийся — и я не стану чинить препятствий. Но присутствие человека, который отказался от своей сути, вредно для больных.