Похоже, мой братец в родстве с рыбками. Вон как жабрами хлопает. Подойдя к дядюшкиной ложе, я огляделся. Нет, не влезть. Можно бы, но к чему демонстрировать ловкость?

— Дядюшка, а что это за гадость тут летает?

И помахать стрелой.

Дядя оказался на высоте.

— Победителем турнира объявляется мой любимый племянник, Александр Леонард Раденор!

Трибуны взревели, и прошло не меньше пяти минут, прежде, чем речь продолжилась.

— Поскольку на победителя турнира было совершено коварное покушение, торжество по случаю победы будет отложено до выяснения обстоятельств!

Придворные заворчали, но тявкнуть не посмели. Я усмехнулся. Ну да, да ну? Отложено, потом забыто, а там… либо меня угробят, либо в следующий раз Андрэ подсудят…

Я раскланялся на все четыре стороны и направился с ристалища. Вымыться, переодеться…

Не дали. Подбежавший слуга передал королевский приказ — немедленно явиться к дядюшке в кабинет. Ну что за сволочи? Не был бы я полудемоном — ей — ей, озверел бы от такой жизни!

Собрание состоялось в королевском кабинете. Я, король с королевой, принц с принцессой и папенька королевы. Первым слово взял Рудольф.

— Алекс, полагаю, в тебя стрелял кто-то недовольный твоим пренебрежением рыцарскими традициями.

Ну да. Это же так по — рыцарски!

— А убийцу не поймали?

— Нет. Не успели, — это уже Шартрез. А морда такая трагичная… страдалец ты наш! За чужую казну!

— Очень, очень жаль.

— Тем не менее, праздник придется отложить. Да и победа у тебя. Алекс…

— Дядюшка, в рыцарском кодексе ничего не сказано ни про одежду, ни про методы ведения боя.

— Все равно это было нечестно, — буркнул Андрэ.

Я на него посмотрел с интересом.

— Кузен, ты тяжелее меня, лучше выучен, старше по возрасту и совершенно здоров. Мои преимущества — ловкость и гибкость, ими я и пользовался. Что в этом бесчестного? Ты же не испытывал угрызений совести, решаясь сразиться со мной? Хотя и знаешь, что один удар копья может оказаться для меня последним.

Андрэ скис. При такой расстановке акцентов он выглядел той еще сволочью. Я ему улыбку послал — пусть позлится. Руфина глазками захлопала:

— Ах, Алекс, глядя на вас и не скажешь, что вы так тяжело больны.

Я и ей подарил улыбку.

— Так люди вообще твари сложные, загадочные… от слова 'гады'.

Последние три слова уже про себя, чтобы никто не слышал. Перебьются.

— Полагаю, нам надо начать расследование, — а это Шартрез. — Сегодня же, по горячим следам.

— Завтра с утра отчитаешься, — буркнул Рудольф и выставил нас всех из кабинета. Я и пошел в свои покои. А там меня ждал Томми.

— Достал?

— А то ж! Убийцу всем миром запинали, но — вот!

На ладони друга лежал лоскут тряпки, обильно пропитанный кровью. А что мне еще нужно для вызова духа?

Ночь и пентаграмма.

Заклинаний я никаких не произносил, крови не проливал, давно работал на чистой силе. Пентаграмма, пять свечек по углам — можно самых простых, бред все это насчет черных. Если кого серьезнее призывать — там да, надо. А на такую мелочь, как призрак и тратиться жалко.

И я вбрасываю свою силу в рисунок.

Бледно — голубым светятся линии, бледно — голубые язычки пламени вспыхивают на кончиках свечей — и я вливаю силу еще больше. Я не знаю ни имени, ни прозвища — я ничего не знаю, у меня есть только кровь и сила, но этого хватает. Не проходит и пяти минут, как над окровавленной тряпкой повисает призрак. Сначала бледный, хрупкий, он уплотняется с каждой минутой, становится все ярче и сильнее… и вот на меня уже смотрит пожилой мужчина лет пятидесяти.

— Назови свое имя, дух.

— Райнер Велимо, — голос шелестит осенними листьями.

— Ты сегодня стрелял в меня на ристалище?

— Да, ваше высочество.

— Почему?

— Мне было заплачено.

— Кем?

Вот тут дух замирает. Я ожидал этого чуть раньше, но сила не пропадает, я вливаю ее в пентаграмму от всей души. Линии вспыхивают ярче, призрака корежит от боли — и наконец он начинает рассказывать.

Все очень просто. Райнер — купец, из мелких и не особенно удачливых. К тому же болен — и смертельно, жить ему осталось не больше трех месяцев.

А вчера к нему в дом явился человек и сделал предложение, от которого мужчина не смог отказаться.

Он получит золото, много золота за убийство принца Алекса. Ему и надо-то будет выстрелить всего один раз. Да, скорее всего, его схватят и казнят, но какая разница?

Месяцем больше, месяцем меньше…

С постановкой вопроса Райнер согласился. А мужчина…

Да, узнал. Маркиз Шартрез.

Я аж скривился. Все гениальное просто? Все мерзости еще проще. Потому Шартрез — старший и начал хвостом мести, напрашиваясь на лишнюю работу. Конечно, ничего не найдут и дело заглохнет… нет уж.