Майор сделал паузу, за время которой Михаил Львович понял, что кум ему ничего не сделает. Он попытался скрыть свое ликование, но, очевидно, у него это плохо получилось, поскольку Лакшин вновь начал говорить:

– Рано радуешься. Ты же не представляешь, что это за гадюшник... Знаешь кого я вынужден пихать в хозобслугу? Тех, кого через день-другой их же товарищи опустили бы, тех, кто настолько не приспособлен к зековской жизни в отряде, что у них есть одно спасение – идти ко мне под крыло...

– Но я...

– Да, ты другой. Приспособившийся. Но на тебя открыт сезон охоты. Блатные на тебя жутко злы. И уж тут никакая белая бирка не поможет.

– Что же делать?

– Могу дать лишь один совет: набери группу единомышленников. Сам. Ни одно «землячество» тебе не поможет. Моя помощь может придти слишком поздно. Так что, за месяц ты просто обязан сколотить компанию.

– Но... – Михаил Львович хотел напомнить куму, что для этого ему надо будет перезнакомиться с множеством народа, а хождение из отряда в отряд официально запрещено правилами внутреннего распорядка.

– Не беспокойся. Я предупрежу вертухаев, чтобы на твои художества смотрели сквозь пальцы.

– Спасибо. – Пролепетал Грибоконь.

– Благодарить потом будешь, когда сядешь здесь, на первом этаже... А бугру своему скажи, что на первый раз я тебя короткой свиданки лишил. Все, свободен.

Шаман, на подкашивающихся ногах вышел из кабинета кума, и, лишь на полпути к промке вспомнил, что позабыл попрощаться.

Чтобы обезопасить себя на случай внезапного нападения эгрегора Космэтики, Игорь Сергеевич, едва соединившись со своим плотным телом, тут же вошел в состояние «шишка». Витя еще раз проверил защитный кокон целителя на прочность. К Пономарю даже физически невозможно было приблизиться, не то чтобы ударить.

До начала раскрытия заложенных в Информаториуме сведений оставались секунды и юный Матюшин, на всякий случай, отошел от Дарофеева. Тут же с Игорем Сергеевичем начали происходить какие-то изменения. Витя видел, как мозговая активность Пономаря резко увеличилась, тело его расслабилось, на лбу выступили бисерины пота. «Шишка» не блокировала телепатического общения, но паренек специально закрыл свой канал на Пономаря, и чтобы не мешать, и для того, чтоб не попасть ненароком под информационную лавину.

За этим вынужденным бездельем прошло уже больше получаса, как внезапно Игоря Сергеевича окружило голубое сияние. Благодать.

Но, как и было задумано, чужая энергия не смогла проникнуть в объемную защиту целителя. Витя видел, как эта сила бьется о границу кокона, не имея возможности пробраться внутрь. Паренек, подозревая, что сам может стать ее жертвой, тоже вызвал у себя состояние «шишка» и продолжил наблюдение.

Все то время, пока Дарофеев был отъединен от внешнего мира, голубоватое сияние не оставляло попыток втиснуться под невидимую преграду. Юный Матюшин заметил, что с течением времени характеристики окружающего Пономаря сияния ощутимо менялись, оно становилось то энергонасыщенным, то почти совсем незаметным, преображалась его структура, цвет из голубого становился сине-фиолетовым. Но ни одна из этих попыток не достигла успеха.

Наконец, Игорь Сергеевич открыл глаза. Словно в ответ на это действие «благодать» исчезла, как не бывала.

– Теперь бы это все переварить. – Устало пробормотал Дарофеев и промокнул лицо поданной Витей бумажной салфеткой. – Тяжело... Очень тяжело.

Игорь Сергеевич посмотрел Вите в глаза:

– Выдержишь? Еще не поздно отказаться... Слетаем в Информаториум...

– Выдержу. – Пообещал паренек.

Теперь уже целителю довелось рассматривать бьющуюся о витину «шишку» благодать. Но в самый разгар раскрытия информационной капсулы, внезапно раздался звонок в дверь.

Через мгновение Пономарь уже знал, что это вновь пришел Изотов. Сергей Владимирович был хмур и, насколько это можно было судить по состоянию его ауры, мучался раскаянием.

– Извини. – Спроецировал свою мысль на майора Пономарь. – Я не могу открыть.

– Я пришел извиниться. – Ответил Сергей Владимирович.

– Хорошо. Я принимаю.

– Я уже вижу, где меня обманули. Но разобраться я должен сам.

– Хорошо. – Повторил целитель.

– И еще... Пока я хорошо отзываюсь о Космэтике – это не я. Я не знаю, как это мне удалось, но, кажется, я на время от них освободился. Поэтому я здесь. Но дальше... Прости... Я...

Мысль майора прервалась. Дарофеев, еще остававшийся в контакте с разумом Изотова, отпрянул и резко оборвал связь. На месте сознания его друга внезапно оказался зловонный колодец, полный какой-то космической ненависти ко всему живому. Сам же Сергей Владимирович со всех ног мчался вниз по ступенькам, подгоняемый черной злобой к более удачливому экстрасенсу, который несметное количество лет назад был его другом.

– Ушел... – Вслух проговорил Игорь Сергеевич. – Ах, как жаль...