Достав из кузова снаряжение, Купер подтолкнул меня.

– Пошли, ты ведь постоянно твердишь, как тебе нравится жить по соседству с дикой природой.

– Вот именно по соседству, а не в ее эпицентре. А хорошая ли это идея, учитывая происходящее? Нападения, чокнутые вооруженные «орнитологи», телевизионщики? Ты уже несколько недель дальше мили от дома не отходишь, и тут тебе вздумалось — очуметь как забавно! — пройти маршем смерти [38] через лес?

Лицо Купера смягчилось под маской напускной бравады: оно разгладилось и казалось осунувшимся.

– Я должен тебе кое-что рассказать. Говорить об этом дома я не мог. Я хотел излить душу в таком месте, откуда мы могли бы уехать, оставив этот разговор позади.

Я прищурилась. Неужели он наконец-то решил поведать о своем прошлом? О семье? О том, почему его так тревожат истории о туристах? А может, Купер просто хочет сказать, что нам больше не стоит встречаться, и что Самсон в это самое время вывозит его вещи из дома?

Так или иначе, мы не могли бы продолжать жить так, как живем. Я протянула руку:

– Давай этот чертов рюкзак.

Купер чмокнул меня в макушку и водрузил рюкзак мне на плечи. Я не видела за спиной у своего напарника ни палатки, ни термоконтейнера. Прошу тебя, Господи, пусть это означает, что мы остановимся в каком-нибудь тайном охотничьем домике, скрытом за теми деревьями. Но когда Купер повел меня по едва заметной тропинке, прочь от вывески, обозначающей вход в лагерь, я поняла, что жестоко ошибалась.

– Разве кэмпинг не здесь? – спросила я, указывая на опрятный, цивилизованного вида парк «домов на колесах». – Знаешь, такой с электричеством, милой чистенькой зоной для пикников, с грилем, с душем и… с душем.

– Я легко обхожусь без удобств. Тебе тоже понравится. Знаешь, спать под звездами. И к тому же я захватил спальный мешок. Только ради тебя… потому что я очень заботливый. – Он наткнулся на мой хмурый взгляд. – Я покойник.

– Вот именно, - отчеканила я, пробираясь сквозь низкий кустарник.

Должна признать, что «марш смерти» получился на редкость живописным. Все оказалось предельно просто, словно пали запретные барьеры городской жизни. Золотой солнечный свет струился сквозь зелень деревьев. Купер, который, казалось, переживал из-за того, что переполнил «чашу терпения Мо», старался поддерживать разговор. Травил забавные байки о том, как в бытность свою волчонком ходил с дедом в походы. Истории о совместных с Самсоном вылазках на заре волчьей юности, большинство из которых заканчивались тем, что голый Самсон просыпался на крыльце домика лесника. Легенды этих мест. Говорил о погоде. Когда он взялся перечислять названия деревьев, я сжалилась и тоже включилась в беседу.

Я в жизни столько не ходила. Мы шли, шли, шли. И, наконец, достигли маленькой поляны, окруженной густыми деревьями. Ровная земля под ногами плотно утоптана. Внутри небольшого каменного круга, расположенного в центре, лежали обугленные головешки.

– Для такого «нехоженого» места этот привал, видимо, пользуется большой популярностью. Ты всех девушек приводишь сюда?
– Я с напускным подозрением прищурила глаза, стряхивая с плеч рюкзак.

– Только тех, кто знает о волчьих делах, - сказал Купер, складывая растопку в каменный круг. – То есть тебя и только тебя.

Я сбросила поклажу.

– Разве ты не посвящал своих подружек в «волчьи дела»?

Купер моргнул пару раз, словно я сейчас сморозила ужасную глупость.

– Не было у меня никаких подружек, а если и были, то ни с одной из них я не продержался достаточно долго, чтобы посвящать в «волчьи дела».

– Это что-то невероятное. И почему мы об этом раньше не говорили?

– Ты не спрашивала.

Я прокутила назад наши разговоры.

– А ведь верно. Никудышная я подружка.

– Ну, зато ты набрала дополнительные очки, вызволив мою ногу из медвежьего капкана. Такое нельзя не учитывать.

– О, благодарю тебя, Господи, за систему судейства с поправкой на прошлое. Только в этом случае я могу рассчитывать на победу.

Лагерь разбили на удивление быстро. Видимо, воспоминания о том, как родители часами плутали, выискивая открытые концертные площадки для кемпинга, расположенные по фэншую, исказили мое восприятие походной жизни. Толстый двойной спальный мешок заменил палатку. Пока я разворачивала мешок на безопасном расстоянии от костра, Купер без каких-либо комментариев достал туалетную бумагу и лопатку. Я предпочла до поры до времени не думать об этой напасти.

– Что теперь? – спросила я, пока уютно пылающий костер согревал мои босые ноги.

– Теперь я пойду на охоту, - ответил Купер.

У меня отвисла челюсть, но я тут же почувствовала себя глупо, поскольку не подумала о том, что Куперу придется добывать ужин. Иначе что мы будем есть? Он усмехнулся и, покопавшись в рюкзаке, достал пакеты с сосисками и булочками для хот-догов.

– Очень смешно, - проворчала я, шлепнув шутника по плечу. И хотя я понимала, что грядет нечто особенное, видеть проблески возвращения старого Купера было отчасти приятно. Казалось, он не столько боялся моей реакции, сколько никак не мог решиться на этот большой «разговор». Теперь, когда решение было принято, он мог и расслабиться.