Потом она рассказывала, как наталкивались на других окруженцев. На всяких разных. О некоторых и вспоминать не хочется. И это понятно. Сам о скольких таких стараюсь забыть? О скольких не буду даже в мемуарах вспоминать, чтоб бумагу не портить.

И вот однажды их "мобилизовал" комиссар одного из разбитых полков. Он организовал партизанский отряд (к радости моей собеседницы). В меру сил своих и разумения командовал. Получилось не очень. Всё же опыта партизанской войны у них не было. На своих ошибках и учились. А ошибки оборачивались кровью. И потерями. Но, им удалось установить канал устойчивой связи с "Большой Землёй". И немного погодя после этого их отряд немцы и накрыли. Прямо при приёме самолёта. Моя собеседница была ранена в этом бою осколком мины в живот и её тут же запихнули в улетающий самолёт.

Так она оказалась в госпитале на грани жизни и смерти, длительное лечение и приговор - никогда и никаких детей.

Потом долгие и отчаянные попытки восстановиться в армии. Триумф - её вернули в строй! И новое назначение - ко мне. Специнструктаж и строго-строго приказ - мою жизнь беречь, как зеницу ока. Причём приказ от таких командиров, которым не отказывают. Помнится, она что-то прошлый раз про Меркулова говорила. Хотя, в армии ни от каких приказов не откажешься.

Вот такая её исповедь.

– Ты выполнила приказ - я жив. Пока жив.

– Не в приказе дело, - вздохнула она.
– А почему ты тогда так странно реагировал на меня?

– Как - странно?

– Как будто давно меня знаешь, но никак не ожидал меня там увидеть.

– Так и есть, - ответил я. Она ждала продолжения, но что я ей скажу? Что она - точная копия моей жены? Так, по личному делу я - холост. Легенда, ёпти! Сказать правду - глупо, врать не хотелось:

– Ты была моей возлюбленной, моей женой в прошлой жизни.

– Ты помнишь свою прошлую жизнь?

– Хотел бы забыть.

– А, я поняла - опять врёшь.

Ну вот - сказал правду - не поверила. Лучше бы соврал. А, пошло оно всё!

– Думай, что хочешь. Я тебе сказал, а там уж - как тебе захочется.

– А я, дура, ему тут душу изливаю!

– Я тебя не просил?
– ответил я. Жестоко? Жестоко. И ещё добил: - Мне в своих запутках не разобраться, да ещё ты.

– Да пошёл ты!..
– воскликнула она, я услышал лёгкий топот её ног по доскам пола, хлопнула дверь.

– Семейная сора?
– спросил через минуту голос Дарьи.

– Чё? Не, мы не семья, - ответил я, не понимая, как она оказалась рядом так бесшумно.

Слегка стукнули друг о друга ставни, ладонь Дарьи легла мне на лоб. Ага, так я у окна лежал!?

– Сам сказал - она жена тебе.

– Так это там. И там - другая. А эта - только внешне похожа.

– Ну, тебе виднее. Но, я видела - судьбы ваши связанны. Это называется браком. Она тебя любит. Или полюбит.

– А я?
– усмехнулся я.

– Ты? От тебя и зависит. Не тяни только.

– Почему?

– Тяжкие испытания тебе предстоят.

– Кто б сомневался?! Судьба! Так и буду ходить по краю меж адом земным и раем, - усмехнулся я.

– Все тебя похоронят.

– И это было. Но, я выживаю. Иммортал, гля! Жизнь - игра, у меня нет масти, смерть ко мне не питает страсти. Жизнь меня проиграла стуже и смерти я не нужен.

– А каково ей будет, думал?

– Нет. С чего вдруг? Нет! Не хочу больше! Все кто был близок - мертвы! Я - причина и источник опасности для близких! Тогда, зачем мне близкие? Лучше не сближаться, но и не терять! Обжигая холодным взглядом - стал я ядом.

– Сам себя не обманешь!

– Ты чё пристала, ведьма? А? Ты что, психоаналитик мне? Чё тебе надо? Можешь вылечить - лечи! Нет - отвали! Застрелюсь, на хрен! Как же мне всё это надоело! "Судьба", гля! На хер! Всех! Всё! Всё и всех! Вся жизнь - говно и Солнце - долбанный фонарь! Провались всё пропадом!

Но, провалился я. Дарья легонько хлопнула меня по лбу, как нашкодившего ребёнка, и я провалился в сон.

Народная медицина.

Разбудили меня вечером. Прохор молча взял меня на руки, молча потащил в баню, молча раздевал-мыл-парил. Обиделись? Пох! Мне и самому не хотелось разговаривать. Не о чем.

Потом опять пришла Дарья. Только в этот раз она меня не "ломала". Она пела довольно мелодичные песни на незнакомом языке, похожем разом и на хохляцкий и староцерковный. Может, не песни, а молитвы? Может. Вполне. Она мазала меня чем-то душисто-вонючим, растирала, втирала. Мяла меня. Массаж. И всё это под эти напевы. Пусть. Даже приятно. Не ломает. Особенно приятно, что не ломает.

Единственное - спать не давала. А от кайфа, да под эти напевы дремота наваливалась, хоть и только разбудили. Как только засыпал, она тот час же говорила: