— Они ощущают себя, но что они знают о Вселенной, в которой возникли? Для них я — Создатель, Бог…

— Бог, — повторила Асиана. Слово взлетело знаком вопроса и застыло, покачиваясь, под самым потолком.

Аббад проследил взглядом за конструкций, которую создала Асиана, и сказал:

— Нет, не так. Создатель для нас — такое распространенное понятие, что не требует не только объяснений, но даже название является лишним, достаточно внутреннего понимания. А для них… для тех, кто живет на планете, которую они называют Землей… для них Создатель, Творец, Бог — это высшая сила, абсолют, нематериальная сущность, обладающая бесконечными возможностями и бесконечной мудростью. Бог всемогущ и всеведущ. Бог создал их мир из хаоса. Бог следит за каждым из них. Бог дал им свободу воли. Они молятся мне. Молятся — понятие, для нашего мира не знакомое, молитва существует лишь во мне, в них, это то, что нас связывает, и то, что нас разделяет…

— Значит, — сказал молчавший до сих пор Крамус, — они все же способны переводить материальную мысль в духовную форму? Разве не это является сутью молитвы, судя по твоему описанию?

— Нет, — покачал головой Аббад. — Три мира разделены для них, и лишь я, ощущая призывы, могу помочь кому-то время от времени пересекать эти границы.

— То есть, без тебя они… — начала Асиана, но Аббад перебил ее, потому что она коснулась самого сокровенного, и он не мог позволить ей произнести фразу до конца, сообщить кощунственной для него мысли атрибут материальности, с которым потом трудно будет что-то сделать.

— Нет! — воскликнул он, и трое монахов направили на него осуждающие взгляды, от которых решимость Аббада начала испаряться, как вода под лучами Аргидды.

— Нет, — повторил он, справившись с нападением, которое было естественной реакцией на его слова, нуждавшиеся в объяснении. — Все наоборот! У каждого есть своя внутренняя вселенная, но в моей возникли они, разумные, и для них я стал Богом, на которого можно надеяться, которому можно молиться, чтобы он совершил вместо них то, что они сами совершить не в силах… С этим я еще мог смириться, я не вмешивался, лишь чувствовал в себе их духовную жизнь и наблюдал за жизнью материальной. Но сейчас…

Аббад запнулся, он хотел описать словами то, что почувствовал, когда понял: темная энергия заполняет созданный им мир. Он полюбил Тали, возник резонанс, ощущение счастья, бесконечного и неостановимого. Он стал лучше и решил: все темное, что было в нем, исчезло, растворилось в бесконечном пространстве идей, он радовался этому, как мальчишка, впервые ощутивший способность перемещаться между звездами и галактиками. Тали была рядом, они были вместе… а его темная энергия заполняла внутреннюю Вселенную, заставляла ее расширяться быстрее и вела к трагедии.

— Когда я это понял, — сказал Аббад, — было поздно что бы то ни было предпринимать.

— Ты Бог своего мира, — с оттенком удивления произнес Сатмар. — Ты всемогущ и всеведущ. Что значит — поздно? Ты можешь перекачать свою темную энергию…

— Не могу, — мрачно сказал Аббад. — Для них я Бог, но вы-то знаете, что я еще не прошел высшего посвящения и…

— Да, — с сожалением сказала Асиана. — Это верно.

— Верно, — с сожалением произнес Сатмар. — Ускорить третье посвящение невозможно.

— Невозможно, — подтвердил Крамус. — Ты прав: закон сохранения энергий Тиуса-Лонгера не позволяет. Значит…

— Значит, — заключил Аббад, — есть лишь одна возможность спасти этих людей. Их Вселенную. Значит, мое решение правильно, и вы с ним согласны. Я должен умереть.

— Бог не может умереть… — это была мысль Тали, с трудом различимая в перенасыщенном рассуждениями воздухе комнаты.

— Я должен умереть, — повторил Аббад. — Мое материальное тело исчезнет из мира, моя материальная энергия соединится с духовной и рассеется в пространстве идей. Тогда и темная энергия из моей Вселенной вернется к начальному состоянию — согласно упомянутому закону сохранения Тиуса-Лонгера.

— Ты прав, — сказал Сатмар.

Я прав, — подумал Аббад. Нет другого выхода. Нет альтернативы, если он хочет спасти Натаниэля Мечника и его уродливый, безумный, страстный, неповторимый, радостный мир.

Так получилось. Бог должен умереть, чтобы созданные им творения продолжали жить.

— Бог должен умереть, — медленно проговорил Сатмар, прочитав, конечно, простую мысль Аббада. Он перевел взгляд на Тали, которая стояла в стороне от скрещения слов. Ее настроения и желания были монахам понятны, Сатмар лишь кивнул, ощутив стремление девушки поступить так, как нужно ее любимому.

Аббад так решил. И я могу только сказать «да».

— Без вашей помощи, — произнесла Тали вслух, — Аббад не сумеет выполнить задуманное.

Тали хотела думать «нет, нет»… но из пространства идей, где ее связь с Аббадом была неразрушима, проецировалась только одна мысль: «да, да, да»…

— И не осталось времени на раздумья, — добавил Аббад. — В любое мгновение моя Вселенная может исчезнуть.

— Велика ли беда, — пожал плечами Сатмар. — Создашь другую, в Большом взрыве родится новая…