Меня спрашивают, почему я не пишу об Ахматовой, ведь мы дружили… Отвечаю: не пишу, потому что очень люблю её.

Женщина в театре моет сортир. Прошу ее поработать у меня, убирать квартиру. Отвечает: «Не могу, люблю искусство».

…Всё думаю о Пушкине. Пушкин— планета! Он где-то рядом. Я с ним не расстаюсь. Что бы я делала в этом мире без Пушкина…

— У меня будет счастливый, день, когда вы станете импотентом, — заявила Раневская настырному ухажеру.

Если я скажу вам все как было, слово в слово, вы умрете со скуки. Вы хотите умереть со скуки? Да или нет?

Раневская вспоминала, что в доме отдыха, где она недавно была, объявили конкурс на самый короткий рассказ. Тема — любовь, но есть четыре условия: 1) в рассказе должна быть упомянута королева; 2) упомянут Бог; 3) чтобы было немного секса; 4) присутствовала тайна. Первую премию получил рассказ размером в одну фразу: «О, Боже, — воскликнула королева — Я, кажется, беременна и неизвестно от кого!»

Не понимают «писатели», что фразу надо чистить, как чистят зубы…

Среди моих бумаг нет ничего, что бы напоминало денежные знаки.

Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести.

А если не сказать всего, значит, ничего не сказать.

Сейчас актеры не умеют молчать, а кстати, и говорить. Слова съедают, бормочут что-то про себя, концы слов не слышны. Культура речи даже в прославленных в прошлом театрах ушла. А дикторы по радио делают такие ударения, что хочется заткнуть и уши и радио!

Учительница подарила мне медальон, на нём было написано: «Лень — мать всех пороков».

С гордостью носила медальон.

Олег Даль рассказывал:

— Снимается сцена на натуре. В чистом поле. У Раневской неважно с желудком. Она уединяется в зеленый домик где-то на горизонте. Нет и нет ее, нет и нет. Несколько раз посылают помрежа: не случилось ли что? Раневская откликается, успокаивает, говорит, что жива, и опять ее все нет и нет.

Наконец она появляется и величественно говорит: «Господи! Кто бы мог подумать, что в человеке столько г**на!»

— Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями, — жалуется Раневская психиатору.

— А в чем дело? Каковы симптомы?

— Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным.

— Вы слышали, как не повезло писателю Н.? — спросили у Раневской

— Нет, а что с ним случилось?

— Он упал и сломал правую ногу.

— Действительно, не повезло. Чем же он теперь будет писать? — посочувствовала Фаина Георгиевна.

Я в ужасе, а надо любить, любить, а я в ужасе «бытовая дура» — не лажу с бытом!

Талант всегда тянется к таланту и только посредственность остается равнодушной, а иногда даже враждебной к таланту.

Торговали душой, как пуговицами…

Борис Пастернак слушал, как я читаю «Беззащитное существо», и хохотал по-жеребячьи.

Анна Андреевна говорила: «Фаина, вам 11 лет и никогда не будет 12. А ему всего 4 годика»

Как жестоко наказал меня «создатель» — дал мне чувство сострадания. Сейчас в газете прочитала, что после недавнего землетрясения в Италии, после гибели тысяч жизней, случилась новая трагедия: снежная буря. Высота снега до шести метров, горы снега обрушились на дома (очевидно, где живет беднота) и погребли под собой все. Позвонила Н.И., рассказала ей о трагедии в Южной Италии и моем отчаянии. Она в ответ стала говорить об успехах своей книги!