За долгие годы брака с Екатериной сердце короля охладело к женщинам: он испытывал к ним симпатию, влечение, легко завоевывал их и проводил бурные ночи, полные амурных забав, но любить женщину он был не способен, как ему казалось, ибо в каждой из них он находил что-то присущее своей жене. Но Анна была совсем не похожа на нее, решительно ничего общего, и счастье, поэтому, было возможным, несомненным и бесспорным. Мечтая о счастливой жизни с Анной, король ясно представлял себе и своего сына, которого родит ему любимая жена, – король ни минуты не сомневался, что она родит ему наследника.

В таких мечтаниях Генрих проводил день за днем до тех пор, пока Хэнкс не доложил ему о полном провале переговоров с папой. Посольство еще не вернулось, и сэр Хью не прислал еще итоговый отчет, тем не менее, Хэнкс пришел с точным докладом о результатах его миссии. Король отрешенно смотрел на Хэнкса, сидя в пол-оборота на скамейке и с трудом понимая, о чем тот говорит.

– …Отказано, – слышал он голос Хэнкса, доносящийся как будто издали. – Хотя сэр Хью исполнил свою миссию по всем правилам, с должным уважением к его святейшеству… Однако представитель папы на второй неделе переговоров выбросился из чердачного окна… Следующий папский представитель скончался от удара прямо во время беседы с сэром Хью… Кардинал… был третьим, кто вел переговоры с сэром Хью… Очень твердый и жесткий человек, известный своей выдержкой… Кто бы мог подумать? Внезапно сбежал в Африку проповедовать Евангелие среди людоедов… Сэр Хью в отчаянии.

– Мы его утешим: я назначу сэра Хью в свою канцелярию, – машинально сказал король и встрепенулся. – Папа отказал мне в разводе? Окончательно?

– Полагаю, другого решения не будет, – ответил Хэнкс.

– Следовательно, я могу теперь развестись с Екатериной в любое время, даже завтра? – Генрих от радости вскочил со скамьи.

– Напомню вам, что это означает разрыв со святейшим престолом.

– Пусть, зато я женюсь на Анне!

– Папа предаст вас анафеме.

– Пусть, зато я женюсь на Анне!

– Император станет вашим злейшим врагом.

– Зато я женюсь на Анне! – закричал король так громко, что испугал гвардейцев, охранявших парк.

– Вы – славный человек, мастер Хэнкс, но вам неведома любовь, – прибавил он. – Что мне папа с его проклятьем, что мне император с его враждой, когда у меня будет Анна!

– Вы правы, ваше величество, мне этого не понять, – со всей серьезностью кивнул Хэнкс. – Но, ваше величество, кто же расторгнет ваш брак с ее величеством, и соединит вас с леди Анной? – поинтересовался он через секунду.

– Архиепископ, естественно, – беспечно сказал король, улыбаясь своим мыслям.

Хэнкс покачал головой.

– Архиепископ не пойдет против воли папы. Он скорее воспротивится вашему величеству, чем понтифику.

– Тогда он поплатится за это! – уже раздраженно воскликнул Генрих, перестав улыбаться.

– Конечно, ваше величество. Но кто, в таком случае, возглавит нашу церковь?

– Кто возглавит? Кто возглавит… Черт возьми, да я и возглавлю! – воскликнул король, просияв лицом. – Недаром я зовусь защитником веры, – пора оправдать этот мой почетный титул.

– Гениально, ваше величество! Гениальное решение, – низко склонился перед королем Хэнкс.

Генрих довольно погладил бороду и принял величавый вид.

– Да не дерзнет никто ослушаться королевского приказа! Никто, вы слышите меня, мастер Хэнкс?

– Я вас понял, ваше величество, – сказал Хэнкс.

Сэр Джеймс боялся верить своему везению, хотя в глубине души считал, что достоин милости судьбы. Все последние годы он шел к победе; он просто не мог не победить. И вот, пожалуйста, – одно к одному всё сложилось так, что лучшего нельзя было бы и желать! Раздоры в королевской семье, любовное увлечение короля, письмо королевы, провалившаяся миссия сэра Хью, отказ сэра Томаса признать новые порядки в государстве и церкви, – одно к одному, одно к одному!

При мысли о сэре Томасе на лице сэра Джеймса невольно расцвела злорадная улыбка. Выступить явным образом против короля, – такого поступка от сэра Томаса никто не ожидал. «Глупость без ума лучше, чем глупость от ума», – сказал по этому поводу старый сэр Френсис. Каким идиотом оказался умный сэр Томас, – и теперь ему конец!

Сэр Джеймс хохотнул от восторга, и тут же осекся, ибо неприлично смеяться высокому государственному деятелю, даже если его не видят; впрочем, чтобы всегда быть серьезным, надо иметь большую привычку. Дабы отвлечься от веселых мыслей, сэр Джеймс отодвинул занавеску и стал смотреть в окно кареты на городские улицы. Дома в этой части города принадлежали зажиточным достопочтенным гражданам, поэтому были построены крепко, надежно и без лишних затей. Зачем тратиться на украшения, к чему выставлять напоказ свое богатство? Истинная красота спрятана в глубоких подвалах в надежных сундуках, ибо что может быть красивее золота? Красота денег – высшая красота на свете, потому что ей подчиняются все другие красоты. Она не обманет, не изменит и никогда не подведет.

Сэр Джеймс очень хорошо понимал этих достопочтенных граждан, и, слегка презирая их за скупость и бесцветность, чувствовал себя здесь в своей тарелке. Сколько незримых нитей тянулось в этот квартал от полей с хлебами и от лугов с овцами, и от кораблей с товарами, и от ремесленных мастерских, и от торговых лавок! Сколько жизней зависело от хозяев этих крепких домов, сколько мужчин, женщин, детей и стариков по милости их хозяев получали кусок хлеба или умирали голодной смертью! Достопочтенные граждане – соль и богатство земли, властители судеб: их отметил Господь, их вознаградил, их возвысил; им следует вершить свои дела свои без глупых ограничений, по воле Божьей, под дланью короля.