В царстве Сун в начале V в. до н. э. фаворит правителя Сян Туй (Хуань Туй), потеряв расположение господина и опасаясь за свою жизнь, попытался было устроить заговор против гуна, но потерпел неудачу. Показательно, что гуну в его противостоянии своему фавориту помогли высшие представители клана Сян, занимавшие министерские должности и принявшие решение выступить против Сян Туя [114, 14-й год Ли-гуна; 212, т. V, с. 837 и 839–840]. Этот конфликт в одном из самых могущественных кланов царства Сун наглядно свидетельствует о том, что вчерашний субудел-вотчина давно уже превратился в мини-государство, в рамках которого члены правящего дома Сян (Хуань) уже очень мало ценили родственные узы и явно предпочитали им собственные политические амбиции. И так было в V и даже в VI в. до н. э. практически уже во всех царствах, не исключая и домен.

В сообщении «Цзо-чжуань» за 12-й год Чжао-гуна (530 г. до н. э.) сказано, что в домене вана — где уделов было сравнительно много и все они, насколько можно понять, были небольшими — некий Юань-бо скверно относился к своим подданным, в результате чего сначала они понемногу убегали от него, а затем все дружно восстали и изгнали его, поставив вместо него его брата [212, т. V, с. 636 и 639]. Шестью годами спустя, в 524 г. до н. э., сообщение чуть иного плана (Мао Дэ убил правителя удела Мао, Мао-бо, и занял его место) снова напомнило о том, что в уделах домена вана, как и в других государствах чжоуского Китая, происходят кровавые усобицы [114, 18-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 669 и 670].

Число аналогичных сообщений источников достаточно велико. Главный вывод, который из них следует, сводится к тому, что прежних сплоченных аристократических кланов знати, характерных для времен начала Чуньцю, более не было. Им на смену пришли группировки с одним и тем же клановым именем, родственные друг другу, но в то же время разделенные корыстными интересами и проводящие каждая свою политику. Это не значит, разумеется, что всегда и при любых обстоятельствах у всех этих группировок были разные интересы, заставлявшие каждую из них тянуть в свою сторону. Как раз напротив, очень часто такого рода интересы продолжали быть общими и тем способствовали единению клана, особенно в противостоянии его (иногда с союзными ему кланами) враждебным кланам, как то было в Цзинь в V в. до н. э. Но несмотря на это, единство клана было уже в прошлом. Его заместило единство интересов — или отсутствие такого единства, соперничество и враждебность.

Трансформация субудела-вотчины и сплоченного знатного клана означала, что у феодальной структуры периода Чуньцю почва уходила из-под ног. Это было знамением времени и результатом сложного комплекса параллельных и взаимосвязанных процессов, в котором преобразование удельного клана в административно-бюрократический аппарат власти было только одним из элементов, быть может, даже не наиболее важным. Однако оно достаточно наглядно демонстрирует характер и вектор эволюции Китая в период Чуньцю. Вектор был однозначным и очевидным: от феодализма к дефеодализации развивающегося и усложняющегося древнекитайского общества. В том, что это было именно так, убеждают и другие процессы, к рассмотрению и оценке которых мы обратимся в последующих главах работы.

В центре внимания многочисленных авторов древнекитайских источников, летописей типа «Чуньцю», различного рода комментариев к ним, сводных сочинений или специализированных трактатов, всегда стояли власть имущие, т. е. те, кто управлял государством и от кого зависела его судьба. Власть в чжоуском Китае периода Чуньцю, включая еще немногочисленный в ту пору ее аппарат, была в руках феодальной знати. Именно чжоуская аристократия играла главную роль во всех государственных делах. Ее представители принимали активное участие в текущем управлении, спорадических и весьма частых войнах, политических интригах, дворцовых переворотах, межгосударственных связях и тем более ритуальных жертвоприношениях. Они решали вопросы, связанные с налогообложением и трудовыми повинностями населения, с воинской службой, со строительством зданий или городских стен, да и многие другие. Иными словами, все государственные дела на всех уровнях вершились аппаратом власти, состоявшим из различных прослоек родовой знати. Неудивительно, что именно о ней сохранились записи в документах. Естественно и то, что наибольший интерес среди археологических находок, относящихся к той же эпохе, прежде всего представляют те, что имеют отношение к правящим верхам и их жизни.

Разумеется, все сказанное не означает, что жизнь простого народа, составлявшего фундамент всей многослойной социополитической конструкции, никак не была отражена в источниках. Однако главное внимание в них уделено знати. В данной главе речь пойдет в основном о войнах и всем том, что с ними было связано. И пусть читателя не удивляет тот факт, что войнам в «Чуньцю» посвящается специальная глава. Дело не только в том, что материалов о войнах, связанных с ними событиях и вообще о роли военной функции в столь типичной феодальной структуре, которая предстает перед нами со страниц источников, очень много и они заслуживают специального внимания. Очень существенно, какую роль играли эти войны и вообще военная функция, даже шире, функция, как ее назвал М.Льюис [214], санкционированного насилия в жизни чжоуских государств времен Чуньцю.

Вообще роль войн в истории человечества еще недостаточно исследована как в специальных обществоведческих исследованиях, так и в генеральных историософских обобщениях. Речь не о том, что роль войны недостаточно оценена с точки зрения исторического процесса как такового, хотя и это стоит иметь в виду. Важнее обратить внимание на то, что современным читателям подчас мало понятны те невидимые либо малозаметные связи, которые соединяли в нечто цельное войну и политический статус государства, войны и судьбы различных народов, войну как мощный двигатель эволюции с войной как символом разрушения стран и гибели народов.

И шанский и западночжоуский Китай были хорошо знакомы с войнами. Именно успешные войны длительное время поддерживали благополучное существование и стабильность в рамках урбанистической цивилизации Шан, окруженной со всех сторон чуждыми и весьма воинственными племенами. Огромное число шанских записей посвящено именно войнам, карательным походам и отражению нападений. Одна из таких войн привела, как известно, к крушению шанского государственного образования и появлению вместо него военно-политического объединения чжоусцев.