Шрифт:
Однако система Любищева — это не просто рецепт лекарства, пропись, годная для всех и вся, это, скорее всего, философия отношения к той «единственной вещи, которую нельзя возвратить обратно при всем желании», как говорил еще в древности философ Сенека. Каждый человек может избрать для себя какую-то иную систему контроля и распоряжения временем, лучше отвечающую его индивидуальным чертам и особенностям, но то, что такая система необходима, — несомненно. Именно это подсказывает пример Любищева, человека, превзошедшего пределы своих видимых возможностей. Да и среди других выделившихся из общего ряда замечательных тружеников мы не найдем «растратчиков времени», «прожигателей жизни». Они могут очень отличаться друг от друга свойствами характера, увлечениями, но все одинаково знают цену минуте.
Не имеет значения, какую область труда вы собираетесь избрать для себя или уже избрали — заводской цех или хлеборобское поле, стройплощадку или землеустройство, учительство или медицину, природоведение или точные науки, — везде и всюду, если хотите стать подлинным мастером своего дела, вас должно и может отличать осмысленное отношение к жизни, умение управлять собой и временем. Как и любое другое умение, управление временем — дело наживное, чему вы могли найти немало подтверждений на предыдущих страницах.
Разве случайна та настойчивость, с какой многие мудрые умы прошлого и настоящего обращают наше внимание на безвозвратный характер времени, взывают к нашему разуму — цените время! Не внять их здравым призывам — значит отнять у себя годы и годы полнокровной, богатой свершениями жизни.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ЧЕСТОЛЮБИЮ
Юноша-десятиклассник в своем школьном сочинении поведал:
«Я еще не решил окончательно, какую выбрать профессию, но определенно хочу стать знаменитым человеком».
Кое у кого из окружающих такое откровение вызвало снисходительно-ироническую реакцию: вот, мол, еще не оперился, а уже о славе мечтает, о почестях…
Действительно, как-то не принято на миру громогласно провозглашать о честолюбивых помыслах. Сначала потрудись как следует, покажи, на что способен, а там общество воздаст тебе должное. Сам же о своей славе и думать не смей. Недостойно такое занятие серьезного отрока.
Все это вроде бы так. Только что-то все же мешает безоговорочно согласиться со столь категорически отрицательной оценкой юношеского помысла. Что же?
А если мы имеем дело не с пресловутой манией величия и не с пустым тлетворным тщеславием, а с горячим и честно высказанным намерением юноши достичь в жизни, ради общего блага, чего-то большого, значительного, отдать всю бурлящую в душе энергию такому занятию, в котором заинтересовано и само общество?
Да, тут есть над чем поразмыслить.
Вспомним снова по этому поводу нашего великого соотечественника Александра Васильевича Суворова. Разве не двигала им в дерзаниях и подвигах в числе прочего также и ничем не стесненная в юности жажда известности, желание превзойти подвиги древних полководцев? И поднявшись к зениту воинской славы, он поощрял юного россиянина к тому же:
«Храни в памяти своей имена великих людей и руководствуйся ими в походах и действиях своих…»
Более того, Александр Васильевич призывал догнать и обойти избранного героя, считая такое стремление достойным истинного мужа.
Разве мы корим Суворова за честолюбивые помыслы и за стремление пробудить такие же чувства у других людей, у юных своих сограждан? Нет, конечно. Ведь мы отдаем себе ясный отчет в том, что честолюбие Суворова покоилось на таком прочном нравственном фундаменте, как неусыпная забота об интересах Отечества, горячий действенный патриотизм. Он не боялся высоких слов, ибо верил в великое предназначение России.
Вспомним, далее, другого замечательного нашего соотечественника — Константина Эдуардовича Циолковского. По натуре был он человеком скромнейшим, довольствовавшимся в личном быту малым, тем не менее, какую поистине дерзновенную значительную цель ставил перед собой:
«Основной мотив моей жизни — сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить даром жизнь, продвинуть человечество хоть немного вперед».
Немногие наберутся такой смелости: пытаться продвинуть вперед все человечество! А вот некто из безвестной тогда Калуги взялся за такую великую миссию. И заявить о том во всеуслышание не убоялся. Вот ведь какая «странность».
Поразмышляем над этим фактом. Не будь провинциальный учитель Циолковский охвачен столь страстной заботой о будущем всего рода людского, о благе землян, сумел бы он приподняться над прозой дня, смог бы в своей калужской глуши прийти к дерзновенным идеям покорения человеком космоса и дать им конкретное научное обоснование? И здесь, как видим, большая цель рождала титанические силы.
Так почему и в нашем случае не попытаться истолковать слова юноши в подобном ключе?
Примем во внимание также и возраст — возраст романтической приподнятости чувств, устремленности в будущее. Было бы куда более странным, настораживающим, если бы шестнадцатилетний человек не мечтал о больших свершениях, подвигах. В свое время, обращаясь к старшеклассникам, Михаил Иванович Калинин говорил так: