Я поднялась. Рядом с кроватью Чудовище оторвала свою головку от собачьей подстилки.

Я прислушалась. Щебетали сверчки. Прохладный ветерок дул сквозь открытое окно, колыхая занавески. Деревянный пол отдавал холодом под моими босыми ногами. Мне и правда стоит положить здесь ковер.

Еще один легкий перезвон. Он звучал так, словно кто-то бросил камень в спокойную воду, и рябь коснулась моей кожи. Определенно нарушитель.

Я встала. Чудовище стремительно прыгнула и лизнуло мою лодыжку. Я взяла метлу, стоящую около стены, и вышла из спальни. Длинный коридор расстилался передо мной, покрытый пятнами прохладной темноты и лунного света из больших выступающих окон.Я прошла по коридору, выискивая нарушителя. Ши-тцу трусила рядом, словно бдительная черно-белая швабра весом в семь фунтов.

Отель и я были так тесно связаны, что он стал почти продолжением меня. Я могла определить любое вторжение с ювелирной точностью.

Дом вокруг меня был темен и тих. Я пересекла коридор, повернулась и остановилась у двери к западному балкону. Внизу что-то двигалось, в саду. Посмотрим, что нам ночь принесла. Передо мной беззвучно открылась дверь, и я вышла на балкон.

В саду, в двадцати ярдах от дома, Шон Эванс мочился на мою яблоню.

Да вы смеетесь, что ли.

– Прекрати, -прошипела я натужным шепотом.

Он не обратил внимания. Стоя ко мне спиной, он был одет в те самые джинсы и серую футболку, в которых я видела его этим утром.

– Шон Эванс! Я вас вижу. Прекратите метить свою территорию о мою яблоню.

– Не переживайте, - ответил он, не оборачиваясь.
– Это не повредит яблокам.

Вот нахал.

 - Откуда вам знать? Вы, может, вообще ни одной яблони в жизни не вырастили.

– Ты хотела, чтобы я разобрался?
– бросил он.
– Вот я и разбираюсь.

Разбирается он, ну конечно.
– С чего вы решили, что ваши метки чем-то помогут? Убийца собак и раньше не обращал на них внимания.

– Все так и делается, - произнес он.
– В таких делах есть свой этикет. Он бросил мне вызов, теперь я бросаю ему вызов в ответ.

– Только не в моем саду. Убирайтесь..

Чудовище рявкнула разок, выказывая поддержку.

– Что это?
– спросил он.

– Это собака.

Шон застегнул молнию, повернулся и побежал к дубу. Невероятное зрелище: в шести футах от дерева он прыгнул вперед, оттолкнулся от коры вверх к двум ветвям, отходящим от ствола, оттолкнулся от них, словно ничего не весил, приземлился на ветвь около балкона, пробежал по ней почти до конца и спрыгнул. Все это заняло не больше пары секунд.

Его глаза блестели ярким янтарным золотом. Черты лица заострились как у опасного дикого хищника. По моей спине пробежал озноб. Нет, он себя не подавляет. Ни капельки.

Оборотень всегда к неприятностям. Всегда. Встретила бы его на улице, начала бы дышать, чтобы успокоиться, и продумала бы пути отступления. Но мы были на моей территории.

– Это не собака, -сказал Шон.

Чудовище издала тихое рычание в ответ на оскорбление.

– Она весит около шести, семи фунтов? Да, сейчас я могу признать, что где-то в далеком прошлом один из ее предков возможно и был собакой. Но теперь это толстая шиншилла.

– Сначала вы оскорбляете мой дом, теперь оскорбляете мою собаку.
– Я наклонилась за своей метлой.

– У нее же хвостики, - Шон кивнул в сторону двух хвостиков прямо над глазами ши-тцу.

– У нее шерсть на глаза падает. Ей нужно подстричься.

– Ага.
– Шон склонил голову набок. Теперь он казался совсем диким.
– Ты хочешь, чтобы я всерьез воспринимал собаку с двумя хвостиками?

– Я не прошу Вас делать что-либо. Я говорю: уйдите с моей территории.

Шон обнажил зубы в слегка безумной улыбке. Словно проголодался.

 - Или что? Ударишь меня метлой?

Что-то вроде того.
– Да.

– Так страшно, что аж коленки трясутся.

Он был на территории отеля. Я явно была хозяйкой - метла выдавала с потрохами. И все же он не выказал уважения. Я встречала нахальных оборотней (высокоэффективные машины для убийств обычно считают себя властителями мира), но этот всех превзошел.