– Доброе, Виктория. Держи, – если книги уплыли в портал без моего участия, то ручку и довольно пухлую тетрадку ба сунула мне. – На десяти первых страницах я написала тебе все те вопросы, которые необходимо изучить, остальное – для твоих пометок. Торопить и настаивать на безоговорочном исполнении плана не буду, ты уж сама решай, что тебе важно, а что не очень, но если хочешь стать хотя бы подмастерьем, то изучи все, что я упомянула. Экзамен тоже принимать бессмысленно – в этом деле экзаменаторами будут твои пациенты и их жизни. А теперь иди, дорогая, не задерживай, у меня дела. Вечером заберу.

– Да, спасибо, – с удовольствием приняв тетрадь от ба и папку с документами от Юмирая (на удивление, папка была толще, чем вчера), я подставила губы для поцелуя и ушла в портал лишь после того, как получила все желаемое. – До вечера!

Утро в лазарете прошло несколько сумбурно и одновременно спокойно. Спокойно в плане пациентов – новых не наблюдалось, а тех, что уже были, мы с Добриндом осмотрели всего за полчаса, получив искренние заверения, что все хорошо, практически идеально. С вампиром дело обстояло не так радужно, но сегодня он уже не скалился, а все время осмотра настороженно наблюдал за мной, причем чрезвычайно тщательно отслеживая каждый вздох и движение. Было неприятно, но я утешала себя тем, что Вайтор несколько не в себе после того, как его едва не съели заживо.

Сумбурность началась позже, когда гном вручил мне свежую плюшку со сладким чаем и лекарский маяк и проводил в комнаты наверх, пообещав поставить в известность, если ему понадобится моя помощь раньше обеда. В комнате, которую я выбрала только потому, что она была первой по коридору, находились кровать, узкий шкаф и стол со стулом. Большое окно было занавешено легким тюлем, который не мешал открывающемуся виду на улицу, где в это время не было ни одного прохожего – взрослое население состояло преимущественно из шахтеров и их жен, тоже, как правило, занятых на добыче полезных ископаемых, а немногочисленная малышня, по словам гнома, была под неусыпным присмотром крайне ответственных старших.

Пару секунд полюбовавшись видами на растущее напротив дерево, очень похожее на осину, я удобно устроилась за столом и первым делом открыла папку, врученную мне Юмираем. Вот тут-то и начался сумбур…

Как оказалось, толще папка была потому, что сверху лежала пачка листов с информацией о домах, которые будущий муж предлагал мне для рассмотрения и дальнейшей покупки. Господи! Вот так сюрприз! И на этом сюрпризы не завершились – перебрав внушительную пачку листов с описанием и рисунками домов (очень качественными, но все-таки рисунками), я впала в ступор снова. Следующая подборка была посвящена предстоящей церемонии бракосочетания – местным правилам, традициям, нормам и тому, каким Юми видит наш праздник. Прилагался и глянцевый журнал с фасонами свадебных платьев, где он заложил страницы с нарядами, на которые хотел обратить мое внимание.

Дела-а-а…

И умиляет, и настораживает. Он настолько глобально подошел к разрешению уже озвученных мельком вопросов, что я смогла лишь покачать головой. Чувства были труднообъяснимыми – радость и шок, гордость и паника, предвкушение и смятение. Он не уставал меня поражать, отчего меня тянуло к нему все больше и больше. Он был как огромная книга – я едва успевала прочитать одну страницу, как мне открывалась следующая, причем информации было все больше, а смысл становился глубже.

Интересно, смогу ли я вообще познать его до конца и перестать удивляться?

Следующие два часа я потратила на изучение досье, отложив дома и платья на сладкое и решив сначала выяснить всю подноготную.

Через два часа, закрывая папочку с досье, я могла с полной ответственностью заявить: мы идеальная пара!

А как иначе? Если досье не врет (а оно не врет, я уверена), то до шестнадцати лет Юми был таким оторвой, что мог бы дать фору любому моему знакомому детдомовцу, а может, и не только. У него был лично прирученный с семи лет вран, на котором он улетел из бывшего клана и исколесил весь мир, когда мать заставила деда отречься от внука. За ним числились такие проступки, как избиение старших соклановцев, причем ястреб не гнушался вступать в бой с превосходящими силами противника, когда ему периодически напоминали о том, что он полукровка. Кстати, насколько я поняла, мать за него не вступалась, предпочитая не замечать вовсе и приравнивая его к статусу очень дальнего и очень нежелательного родича.

Тварь.

Если проводить аналогию с моим детством и моими знакомыми, у которых, как и у меня, не было родителей, то маленький Юми просто хотел любви и внимания матери. С любовью были проблемы, и он это наверняка подспудно понимал, а вот внимание он к себе привлекал как мог – чудил, пакостил, выводил из себя старших… В конце концов он добился внимания, но не такого, какого хотел, – мать предпочла не заняться воспитанием, а вычеркнуть его из своей жизни окончательно. Так Юми лишился не только рода, но и клана.

И тем не менее его усилия не прошли даром – задиристого, но при этом очень перспективного мальчишку заметила сама ее величество, и после продолжительного разговора с бунтарем (сбежавшего из замка уже безродного мальчишку нашли на восточной границе, куда он отправился убивать монстров), в котором описала его возможное будущее (смерть, потому что бешеные собаки никому не нужны, или служение трону, потому что Мать всегда готова поддержать свое дитя), судьба ястреба сделала новый, головокружительный виток.