Шрифт:
Прыг в карету на глазах у всех, а шпага возьми и застрянь в проеме двери. Разогнался снова — и опять шпага поперек. Развел руками: мол, вот что такое прусская форма и ваш устав. Не с противником — с собственною шпагою только солдату и воевать…
И потекли по-прежнему дни в Кончанском, пока в самом начале 1799 года не объявился новый курьер с государевым рескриптом:
«Сейчас получил я, граф Александр Васильевич, известие о настоятельном желании Венского двора, чтобы вы предводительствовали армиями его в Италии, куда и мои корпуса Розенберга и Германа идут. И так посему и при теперешних европейских обстоятельствах долгом почитаю не от своего только лица, но и от лица других предложить вам взять дело и команду на себя и прибыть сюда для въезда в Вену».
И в другом, как бы частном, письме:
«Теперь нам не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует вас в начальники своей армии и вручает вам судьбу Австрии и Италии. Мое дело на сие согласиться, а ваше спасти их. Поспешите приездом сюда, и не отнимайте у славы вашей времени, а у меня удовольствия вас видеть».
— Так-то, — довольно пробурчал себе под нос Суворов и крикнул — Прошка! Где ты, дурья башка? Или не ведаешь, что царь меня у себя ждет. На войну идем! Так что беги к старосте и попроси в долг двадцать пять Рублев. Да лошадей приготовь. А по дороге отцу Иоанну накажи, пусть открывает храм. Молебен будем служить!
Глава седьмая
Русские солдаты шли по Европе строем, иначе — походным порядком.
— Ать-два! Ать-два!.. Запе-вай!
Где-то в голове колонны высокий, чистый, сразу берущий за душу звонкий голос затянул:
На утренней на заре, На солнечном восходе Распрощались два дружка В пустом огороде. Распрощались два дружка На вечные веки…И тотчас слева, справа от запевалы и по всему строю подхватили:
Разошлися навсегда За моря и реки…Прямая, очищенная от снега, без ям и ухабов дорога только что, казалось, вывела из аккуратного немецкого городка, как впереди — за каменною оградою — новая кирха, красные черепичные крыши, деревья с подстриженными кронами.
Эхма! Где ты, Россия?.. Неужто воистину, как поется в песне, — разошлися навсегда за моря и реки…
Только недавно, считай, были Брест-Литовск, за ним — Варшава… Многие еще помнили, как пяток лет назад гремели здесь бои с поляками, теперь же впереди, бают, другой противник — француз.
Но где те края, населенные хранцами, как сразу на свой лад русский солдат окрестил еще не виданных в глаза врагов? Поляков и турок знали. Старики помнили пруссаков и взятие Берлина. А вот хранцы — те кто? Доходило лишь: басурманы. Кто же, как не нехристи, взялись рушить троны, рубить головы своим и соседским царям, прозываемым королями?
Чтобы наказать басурманское племя и идем мы, православные христиане, с именем Господа по чужим странам и городам.
Идем спасать народы, божеские троны, самим Творцом освященные.
Вот что — с первой же команды «марш!» от самой границы у Брест-Литовска — вошло в голову и сердце каждого воина и вело их теперь через Вислу к незнакомой реке Рейну.
А там, за Рейном, говорили знающие, и лежит та земля хранцев.
— Париж. Будем воевать Париж — их главный басурманский город…
Только вдруг в налаженном ходе — сбой. Первая весть, что доставили фельдъегеря из Санкт-Петербурга: император Павел Петрович повелел остановиться. Следом — другая: воротить войска назад! А через какое-то время — новый приказ: повернуть на Вену!
Тут не только солдаты — офицеры и генералы развели руками: что у них там, в Петербурге, — семь пятниц на неделе?
Боялись называть вслух того, у кого на неделе и пятниц, и понедельников, и сред — семь раз по семи. Но войска ведь не на плацу — в чужих уже краях, за много сотен верст от дома. И не какие-нибудь два или три батальона — целый армейский корпус. А в нем — семнадцать тысяч штыков да сабель и еще тысячи три казаков. Армия!
Однако первая заповедь войны, от нижнего чина до генерала: не рассуждать, а исполнять. И — из германских краев повернули почти под прямым углом в Австрию.
В начале прошлого, 1798 года Багратион был произведен в полковники. Ныне, в феврале 1799-го, спустя всего год, уже на походе, получил чин генерал-майора. Производство коснулось и других офицеров в корпусе. Сие означало: русский император посылал в помощь союзникам не первые попавшиеся под руку военные силы, а части отборные, где генералы — во главе полков, как, к примеру, в тех частях, что у него маршируют на плацу.
А полки, посланные против «якобинской заразы», были действительно из лучших. Но не только по меркам императорских вахтпарадов. Расположенные в основном вдоль западной границы, они готовились не к смотрам — к войне. Среди них был и Шестой егерский полк князя Багратиона, дислоцированный в Волковыске, между Гродно и Брестом.