Причин, по которым в корейских городах осталось мало следов прошлого, несколько. Во-первых, традиционные корейские жилые дома представляли из себя достаточно хилые сооружения и особой долговечностью не отличались. Во-вторых, быстрый рост цен на недвижимость в центральных районах Сеула и других крупных городов привёл к тому, что землю там оказались в состоянии покупать только очень богатые фирмы. Такие компании, приобретя кусок земли, строили на нём возможно более роскошное сооружение и безжалостно сносили всё, что там находилось ранее. В-третьих, идея сохранения памятников сравнительно недавнего прошлого, которая везде пробивает себе дорогу с немалым трудом (достаточно вспомнить безобразное отношение к историко-техническим памятникам в России), в Корее пока ещё не получила серьёзного распространения. Массовому сознанию уже вполне понятно, что, скажем, королевский дворец XIV века или городские ворота пятисотлетней давности – это памятники архитектуры, достойные заботы и охраны. Однако когда речь заходит о сооружениях начала нашего века или, тем более, двадцатых-тридцатых годов, то они воспринимаются просто как старые облезлые дома, которые следует как можно скорее снести.

Вдобавок, отношение к памятникам культуры недавнего прошлого окрашивается в Корее и националистическими эмоциями: ведь подавляющее большинство зданий, построенных до 1945 г., было возведено японскими архитекторами, на японские деньги, для японских учреждений, и поэтому они воспринимаются корейским сознанием как символы ненавистной колониальной эпохи.

Вся эта ситуация лучше всего отразилась в судьбе Национального музея – мрачноватого серого здания, которое находилось в самом центре Сеула, перед дворцом Кёнбоккун. Оно было построено в 1916–1921 гг. для японского Генерал-губернаторства и воспринималось многими как символ колониальной власти. Архитектурно здание являлось несколько уменьшенной копией здания японского правительства в Токио, что подчёркивало неразрывную связь между японской центральной императорской властью и её наместником в Корее. Даже в плане здание повторяло очертания иероглифа «иль» – «солнце», с которого начинается название Японии.

Здание это, бесспорно, имеет огромную историческую ценность. Однако в 1998 г. его снесли. Мотивировалось это тем, что для большинства корейцев оно оставалось символом японского колониализма, всякие упоминания о котором они стремятся уничтожить. При этом, однако, никто не упомянул, что на протяжении трёх десятилетий здание Генерал-губернаторства было самым крупным архитектурным сооружением в Сеуле, что с ним связаны многие важнейшие события истории страны, в том числе и провозглашение Кореи независимой республикой (церемония провозглашения Республики Корея произошла 15 августа 1948 г. перед этим зданием).

В результате всего этого от колониального Сеула полувековой (не говоря уж о вековой) давности почти ничего не сохранилось. Исключением являются несколько королевских дворцов в центре города, да могилы членов правящего дома в его пригородах. От колониальной эпохи тоже осталось всего лишь несколько зданий – Железнодорожный вокзал (1925 г.), Муниципалитет (1926 г.), несколько зданий бывших японских банков и универмаг «Синсегйе», да ещё некоторые полуразвалившиеся жилые дома, которые в большинстве своём доживают последние годы.

Немного осталось и от Сеула послевоенных лет. Например, первый в Корее комплекс многоэтажных жилых домов – знаменитый комплекс Мапхо – был безжалостно снесён лет десять назад. Похоже, та же судьба ожидает и многие другие дома постройки шестидесятых и начала семидесятых: по крайней мере, их явно не собираются ремонтировать (впрочем, они и изначально проектировались с расчётом на 20–25 летний срок эксплуатации).

К этому надо добавить, что большинство владельцев корейских домов без особых колебаний сносит свои постройки, как только у них появляются деньги на то, чтобы возвести нечто более презентабельное. Корейские дома, в том числе и современные, построенные из кирпича и бетона, достаточно недолговечны, даже крупные жилые комплексы служат, обычно, лишь несколько десятилетий, так что снос той или иной постройки часто бывает вызван реальной необходимостью, а не изменением вкусов хозяина. Вдобавок, корейские магазины и учреждения бытового обслуживания, которые располагаются на первых этажах большинства городских домов тоже существуют обычно лишь по несколько лет. Каждое банкротство или переезд сопровождается существенной перепланировкой помещения, и во многом меняет внешний вид всего здания. В результате любой жилой микрорайон в Сеуле за 15–20 лет меняет свой облик почти до неузнаваемости.

Университетские годы – совершенно особое время в жизни корейца или кореянки. Хотя сейчас в Корее выпускников высшее образование получает примерно 70% всех выпускников средней школы, которые, это не означает, что попасть в университет легко. Точнее, попасть в плохой университет сейчас особого труда не составляет. Однако диплом такого университета не слишком-то ценится работодтелями. Напротив, диплом хорошего университета в Корее – непременное условие удачной карьеры в любой области, так что для поступления в престижный университет школьники прилагают невероятные усилия. Корейская система поступления устроена так, что и блат, и папины денежки тут практически бессильны, и для успеха абитуриенту приходится работать буквально дни и ночи.

Корейские университеты образуют строгую, хотя и неписаную, иерархию. На самой вершине пирамиды находится Сеульский Государсвенный Университет, перед выпускниками которого открыты все дороги. В 2001 г. среди 243 высших чиновников страны 56% были выпускниками именно этого университета. На втором месте находятся извечные соперники – университеты Ёнсе, Корё и Ихва, за ними следует около дюжины частных сеульских университетов, которым по рангу примерно равны и государственные университеты в провинциях. Наконец, самую нижнюю (и самую многочисленную) ступень пирамиды престижа образуют частные университеты в провинции.

Понятно, насколько гордятся своей удачей те, кому удалось попасть-таки в престижный университет. В то же самое время по неписаной традиции в университетах студенты как бы расслабляются после тяжёлого и многолетнего абитуриентского марафона. По сути, для большинства корейцев университетские годы – это короткий глоток свободы. Позади остаётся школа с её огромными домашними заданиями и отчаянной, выматывающей зубрёжкой. Впереди, как все хорошо знают, университетских выпускников ждёт работа в компаниях, где тоже особо не расслабишься (10 часов работы в день, 1 выходной в неделю, 5 дней отпуска в году). Поэтому и стараются студенты провести эти четыре года повеселее, тем более, что отметки на их будущее особого влияния не оказывают. Не важно, как ты учился, важно – в каком университете. Профессора, в общем, относятся к подобной позиции с пониманием, и не очень докучают студентам своими требованиями. Как недавно заметила профессор из престижного женского университета Ихва: «Я не могу требовать от студенток, чтобы они много занимались. Они все помнят, как родители говорили им в школе: „Сейчас вам, конечно, тяжело, но вот в университете отдохнёте!“. Таковы уж наши традиции…»