Бирюзовые глаза прячу от себя под своими ладонями, целую изогнутую в удивлении бровь и шепчу, борясь с желанием кричать на весь мир:

– Я люблю тебя.

Алекс рассмеялся. Я его таким счастливым, наверное, не видела никогда. Поцеловал по очереди мои ладони и вдруг совершенно нелогично спросил, вырывая меня из абсолютной нирваны:

– А кого это ты там по стене размазала?

– А? – я сначала не поняла, а потом вспомнила навязчивый стук, сопоставила его с только что произнесенными словами и испуганно с кровати подорвалась.

– Проклятье!

– Плюнь, – Алекс лениво перехватил меня, когда я уже почти удрала, вернул обратно и, сдерживая смех, заверил:

– Сами виноваты, нечего было лезть.

Смешно ему. А я испуганно посмотрела на запертую дверь, прикидывая, что могла натворить в коридоре неуправляемая магия воздуха. Или, что еще хуже, огня.

– Пусти, Шунь, может я там что-то действительно серьезное... – на середине предложения меня прервал совершенно бешеный поцелуй. И мозг немедленно потек патокой от затылка по позвоночнику вниз, а там, внизу, скрутился затаившейся до времени змейкой. Да что ж такое!? У Алекса глаза опять совершенно черные:

– Как ты меня назвала?

Кровь прилила к щекам немедленно. Называется, расслабилась. Расслабилась – и проболталась сразу.

– Шуня... – проворчала недовольно, пряча глаза. И немедленно объяснила:

 – Знаешь, сколько вокруг меня Александров, Шурочек, Сандро и Алексов? Миллион! Половина родственников и л... любимый муж в придачу. Не хватай! А ты – один... Проклятье, не хватай, говорю тебе! Давно хотела тебя так назвать... Не злишься?

– Не умею на тебя злиться! – обманул Алекс, но поцеловал искренне.

Шутки шутками, но выяснить, кому мы понадобились, и что я натворила, на самом деле надо было. И не успела я об этом подумать, как в дверь постучали решительно и настойчиво, и до меня долетел недовольный голос моего папы:

– Через пять минут чтобы оба были в моем кабинете!

Мамочки, кажется, мне влетит...

– Папа твой, – глупо улыбаясь, сообщил Алекс, словно сама я не догадалась.

Бросила на мужа хмурый взгляд и отправилась в ванную, себя в порядок приводить и состояние своего зверинца проверить.

***

Александр Волчок-старший мрачно смотрел на растрепанного воробья, который суетился на карнизе с другой стороны стекла. И если маг хотя бы что-то понимал в воробьях, то конкретно этот над ним издевался. Нахал, полностью игнорируя не всесильного, но очень могущественного мага, чистил перья, смешно пищал, прыгал в попытке поймать хоть кого-нибудь из яростной весенней мошкары, а под конецдернул маленьким хвостиком и, нагло глядя человеку в глаза, нагадил. Чирикнул что-то явно оскорбительное и улетел.

– Дьявольщина, – проворчал королевский маг, отходя от окна.

Пять минут уже давно прошли, а эти малолетние балбесы так и не явились.

Его величество изъявили желание познакомиться с дочерью своего мага и отправили в покои молодоженов нарочного, дабы тот передал требование короля.

Нарочный вернулся спустя тридцать минут в порванном платье, лохматый и с поцарапанным лицом. Король был, мягко говоря, шокирован, предположив, что "не в меру ревнивый юноша спустил королевского посланника с лестницы". На что посланник возразил, что юноша тут не при чем, и с лестницы его никто не спускал, хотя он, откровенно говоря, предпочел бы именно этот вариант развития событий. Но нет. После пяти минут настойчивого стука в запертые двери и требования открыть – тут нарочный не забыл упомянуть об общепринятой в таких случаях формуле "именем короля". Не забыл также о том, что именно после этих слов его подняло ураганным ветром к потолку и через открытое окно забросило в ближайшие кусты жасмина.

– Остается только вознести молитвы всем Светлым богам за то, что они уберегли меня от серьезных травм.

Волчок-старший мысленно пожалел, что чертов посланник не сломал себе во время полета язык, а лучше шею, и ничем не выказывая своего внутреннего смятения, обратил к королю открытый ничем не замутненный взгляд.

– Ты как-то можешь это прокомментировать?

"Могу, – с тоскою подумал королевский маг. – Но не стану, потому что в приличном обществе такие слова не произносят".

– Надеюсь, я могу сразу отбросить предположение о том, что это было осознанное покушение? – мимолетный взгляд на хмурящегося мага и почти без паузы безапелляционно:

– Она не контролирует себя, – и сокрушенно головой покачал, хотя глаза при этом блестели почти радостно.

Волчок прекрасно понимал причину этого оживления и энтузиазма. И она ему совсем-совсем не нравилась.

– Мы не можем позволить... опасномуэлементалисту ходить по королевскому замку, – заявил монарх, в последний момент заменив слово "бесхозный" на дипломатичное "опасный". – Реши эту проблему сам. Либо ее решу я. Времени тебе...