Мысли его прерывает Куцый. Он садится рядом, ласково хлопает Леньку по загорелому острому плечу, тихонько спрашивает:

— Ну, как — отдохнул?

— Отдохнул…

— Смотри, Ленок, как возьмешь снаряд, не упусти… Ради бога не упусти! Я тебе скажу по секрету: в иных снарядах порох и свинец… Много пороха и свинца. На пятьдесят зарядов из ружья хватит.

— На пятьдесят ружейных зарядов?! — У Леньки захватило дух.

— Факт. Я тебе без разговора отдам. И ружье бери, стреляй сколь хочешь, ежели достанешь снаряды… А в иных — кое-что другое. В тыщу раз подороже тех, которые с порохом! Вот какое дело-то! Сто ружей себе можешь купить и… десять тысяч патронов! И мотоцикл, и лодку с мотором и, если хочешь, дом себе новый можете с бабкой выстроить!

— Мы с бабушкой? — удивляется Ленька.

— Чудак-человек! — смеется Куцый. — Не ты будешь строить и не бабушка. Ты как хозяин будешь ходить и указывать плотникам, что где делать. А они без слова выполнять твои указания станут. Потому как известен ты будешь, ежели мы вынем из машины кое-что… Эх, и позавидуют нам люди! Вот попомни мои слова!

Внезапно большой камень с шумом катится вниз с обрыва и бултыхается в воду. Куцый вскидывает голову. На берегу — никого.

— Видал? Сама природа швыряет каменья в воду!..

Он закуривает, хмурится и уже невесело продолжает:

— Ну, а как упустишь хоть один снаряд, он-то и может оказаться самым ценным… Судьба играет человеком… Эх, милок-Ленок! Не подкачай, а? Так нырни-мырни, чтобы рыбы засмеялись!

Он услужливо подает Леньке резиновую шапочку, пристально смотрит в глаза.

Настроение у Леньки хорошее. Конечно, он нырнет изо всех сил, со всей ловкостью. Ведь опускался же на три метра под Ерохиным яром в самый глубинный отруб. И не только опускался — успевал найти норку, всунуть в нее руку и схватить рака. Правда, там нет такого сильного течения…

Ленька уверенно натягивает шапочку, переходит на нос лодки и смотрит в воду так, словно целится в тайную ее глубину…

Куцый замер. Он боится малейшим движением помешать сосредоточившемуся Леньке. Сейчас нырун щукой пойдет вниз. Лишь бы не расшибся о тяжелую броню танка…

Вскинув голову, Ленька делает глубокий вздох и тут же оцепенело смотрит вверх. На лице его выражение испуга и растерянности. Он увидел на берегу человека. Причем этот человек отлично ему знаком…

— Ну, что ты, что ты?.. — удивленно спрашивает его Куцый. — Чего остановился? Хорошо так приметился и остановился. Аль испугался?

«Каким образом оказался здесь Юрка Крючок?» — Озадаченный Ленька стоит на носу дощаника, но вверх уже не смотрит. Крючок тотчас исчез, едва встретился с ним взглядом. «Сказать об этом Леонтию Михайловичу или не говорить? Еще подумает, что я рассказал ребятам тайну…»

— Чего стоишь? Чего ждешь-то?.. — недоумевает Куцый.

Ленька набирает воздух снова и резко перевертывается головой вниз. Мелькнули пятки, и волны все скрыли вмиг.

Куцый смотрит на секундную стрелку часов.

«Тик-тик-тик», — скачет крохотная стрелка.

«Долго, шельмец, держится». — Куцый косит глазом по бурлящей поверхности Пырши. Но вот, словно мяч, выскакивает из воды Ленькина голова. Он как-то неловко, на боку, молча плывет к берегу.

— Ну, как — не повезло?

Ленька не отвечает. Только выйдя из воды, он удивленно и испуганно смотрит на какой-то предмет, зажатый в руке… Затем вдруг дико вскрикивает и бросает что-то, трясет рукой, словно его укусил ядовитый водяной паук.

— Что там, что нашел? — спрашивает Куцый. Он видит, как испуган Ленька. Онемев от страха, стоит он на песчаной кромке под обрывом и все еще смотрит на то, что бросил. Однако даже на небольшом расстоянии Куцый никак не может распознать лежащий на мокром песке предмет.

— Ну, беги сюда, пробирайся, плыви скорей! — зовет он Леньку, но скоро понимает, что надо ехать самому — парень чем-то страшно напуган, оцепенел.

Куцый быстро вынимает шест, отвязывает сдерживающие дощаник веревки и быстро мчит, держа наготове весло, чтоб не удариться о Каменный Зуб. Миновав опасность, зло набрасывается на Леньку:

— Ишо чудить вздумал!.. Воды, что ли, в рот набрал, а?.. Чего стоишь, кикимора?..

Но Ленька не обращает внимания на его слова.

— Какая холера тебя испугала, а?..

Куцый неуклюже выходит из дощаника на кромку песка, смотрит на клочок материи, невольно вздрагивает. Но он быстро овладевает собой и каким-то надтреснутым голосом смеется вдруг, широко открыв рот, выставив мелкие и редкие, желтые от табака зубы.

— Эх, кикимора ты, кикимора! Чего испугался? На дне всякой дряни полно… Ну и набилось в люк…