— Или псих, — предположил Копылов после беглого осмотра. — Ладно, чего тут на дороге стоять? Давай его грузить, и поедем в Талашиху. Их пациент.

Дросс понял, что его куда-то хотят отвезти на этом громыхающем аппарате, и быстро соображал, что же ему делать дальше? Решив, что убежать… нет, не убежать, а гордо удалиться, оставив презренных людишек корчиться в предсмертных судорогах, он всегда успеет. А вот раздобыть документы с помощью этих стражей вполне может получиться. Маркиз, понукаемый сержантом, почти не сопротивляясь, уже было втиснулся на заднее сидение автомобиля, но был вытянут назад. Заминка произошла из-за его голого состояния. Напарник Копылова протянул ему кусок материи не очень свежего вида.

— Прикрой причиндалы-то, — потребовал полицейский, недовольно глядя на то, что красовалось ниже живота демона.

'Завидуешь, смертный!' — язвительно подумал Дросс, но тряпку взял и шустро соорудил из неё набедренную повязку.

— Садись, — буркнул щедрый даритель и сам занял место за рулём.

Решив на первых парах вести себя смирно, маркиз всю дорогу с интересом разглядывал пейзажи Хоминибуса, которые до этого посмотреть не удосуживался. Красоты человеческого мира его никогда не интересовали. Только люди, их негативные эмоции и отрицательные поступки, щедро генерирующие низкие вибрации. Он и нравами, жизненным укладом и мироустройством интересовался постольку — поскольку. Лишь в рамках, необходимых для его специфической деятельности. Теперь же мир людей предстал перед ним во всей многогранности, к которой он, оказывается, был абсолютно не готов. Одно дело бестелесным духом являться перед самыми перспективными субъектами Хоминибуса, делая им заманчивые непристойные предложения и подбивая на всякие гадости и мерзости. Совсем другое — лишившись силы и прочих демонических возможностей, устраиваться здесь для дальнейшей, возможно, беспросветной, жизни.

Тяжело вздохнув и послав очередное мысленное проклятие Сашиелю, демон перестал пялиться в окно, и уставился на руль, пытаясь вникнуть, каким образом движется данный агрегат? Он так увлёкся, что почти вылез за передние сидения.

— Потерпевший, — с недовольным видом обернулся к нему сержант, — сядьте нормально и пристегнитесь!

— А если я так крутить буду, это будет двигаться? — проигнорировал его требование демон и попытался схватиться за руль.

— Сядь, я тебе сказал! — рявкнул Копылов, пихая маркиза в плечо. Этот ненормальный начинал действовать ему на нервы. И почему такие шизофреники попадались всегда именно ему? Сержанта и так уже называли за глаза 'Психолов'. И очередной ненормальный субъект лишь добавит к этому прозвищу веса и значимости, что ему категорически не нравилось. — И руки не суй! А то браслеты нацеплю!

— Я что, — обиженно возмутился Дросс, усаживаясь на место, — фифа какая, браслеты носить?

— Гля, обиделся! — хохотнул водитель. — Фифа…

'Смейся, смейся, — мрачно подумал Дросс и затаил на парня обиду. — Ты даже не представляешь, как смешно тебе будет потом…'

— Он, что, — тем временем невесело рассуждал Копылов, — не знает, что такое — наручники? Или дуру включил?

— Да ладно, Коль, сдадим его Наталье Михайловне, она разберётся! Если, конечно, этот фрукт не косит под невменяемого! Может он того… натворил чего, а мы его в психушку?

— Не знаю, — тон сержанта был крайне раздражённым и недовольным, что очень нравилось Дроссу, — всё может быть! Но, если он и похож на преступника, то только на альфонса!

— Ага, — хохотнул водитель, — и неблагодарные дамочки напоили его клофелином, раздели и вывезли в чисто поле совесть проветривать!

Демон слушал их болтовню, сохраняя каменное лицо ничего непонимающего простачка, а в голове у него рождались планы мести насмешникам, один кровожаднее другого. Только стражи порядка совершенно не догадывались, какие страшные проклятия посылает на их несчастные головы голоногий пассажир. А ведь, если бы у того осталась хоть толика силы демона, участи их не позавидовал бы даже самый оголтелый мазохист.

Но Дросс мастерски держал глупую мину, уговаривая свой норов лишь суровой необходимостью терпеть насмешки жалких смертных. Вот получит от них всё, что ему надо, и сразу отблагодарит по традициям нижнего мира. То есть — абсолютно бездушно.

Пожилая женщина с сомнением смотрела на нового пациента. Старая, застиранная и перештопанная пижама, выданная голому мужчине, делала его вид комично — эротичным. Рукава и брючины оказались коротки сантиметров на пятнадцать. Застегнуть куртку он смог лишь на нижнюю пуговицу. Так что из образовавшегося декольте выпячивали развитые грудные мышцы. На могучей спине ткань чуть ли не трещала от возмущения из-за такого варварского отношения к заслуженной пижаме. Такие же, повидавшие жизнь, больничные тапочки, жалобно скукожились под пятками мужчины, не уместившимися в сорок второй размер. Чёрные волосы, забранные в хвост на затылке, были перевязаны обрывком бинта. В общем, тот ещё красавчик.

Сам пациент смиренно сидел на стуле, воткнув ладони между коленями, и преданно смотрел тёмными глазами на врача, проводившего осмотр.

Наталья Михайловна положила молоточек на стол, попросила показать язык и в очередной раз вздохнула.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она себе под нос, делая записи в карточке больного. — Абсолютно отсутствуют рефлексы… — Она пристально посмотрела на Дросса, снова вздохнула и поинтересовалась: — Так, как всё же вас зовут?

— Дроссбартос, — с готовностью ответил демон, демонстрируя в улыбке белоснежные зубы.

Он уже перестал удивляться тому, что люди никак не могли уразуметь, как его зовут. Стражи раз десять переспрашивали, сонная девушка, принимавшая его в приёмном покое, не меньшее количество раз переспросила. Теперь вот и эта пожилая женщина интересуется, словно не сказал Дросс ей тоже самое десять минут назад. Может имя демона недоступно человеческому пониманию? Или память отшибает? Вот маркиз терпеливо, насколько позволял ему характер, повторял, что зовут его Дроссбартос, да ещё и улыбался при этом, как ему казалось — дружелюбно.