– Я не…

– Ты лживая сучка!

– Я не такая, Джеймс, я не говорила, что…

– Хочешь сигарету, Сьюзи? – Джеймс говорил каким-то высоким кукольным голосом, но я уже поняла, к чему это он: он имитировал Хелену, когда та после обеда протянулась через стол и предложила мне «Мальборо Лайт», а потом и сама взяла одну. Кровь внезапно прилила к моим щекам, я вся стала огненной.

– Хеллс! – Джеймс продолжал говорить не своим голосом, его лицо раскачивалось перед моим взглядом туда-сюда, слишком близкое, чтобы уловить его выражение. – Хеллс, ты же знаешь, я больше не курю-ю-ю! Я бросила две недели назад, помнишь?

– Она же просто забыла, Джеймс. Мы привыкли делиться сигаретами на работе, это просто привычка. Она забыла, что я…

– Гребаная ваша привычка!

Я отшатнулась от Джеймса и вытерла плевок – Джеймс случайно плюнул мне в глаз.

– У меня отец умер от курения, Сьюзи. Умер, понимаешь ты? Умирал долго и мучительно. Я его держал в руках, когда он отходил в мир иной, пытался дышать, но не мог сделать ни вздоха.

Странно, его мать – я слышала сама – сказала, что отец покончил жизнь самоубийством. Так почему же Джеймс…

– Мне что, придется и с тобой через все эти муки ада пройти, да? – Джеймс толкнул меня в грудь. – Придется, Сью? Да?

– Нет! Я не начинала снова курить, Джеймс. Я же дала слово…

– Врешь!

Он был прав. Я действительно врала. Я не начинала снова курить регулярно, но быстро затянулась сигаретой Хеллс недели две тому назад. Мы пошли поесть, и я не смогла отказаться от сигаретки. Это была всего лишь одна сигаретка, но Джеймс не понял бы. А я его люблю достаточно для того, чтобы сдержать обещание и завязать.

– Если ты наврала о своей грязной привычке курить, – Джеймс снова шагнул ко мне, придавливая своей грудью, так что я вынуждена была отступить на шаг назад, – о чем же ты еще мне наврала, Сьюзи?

Я закрыла рот руками и сквозь пальцы проговорила:

– Ни о чем не врала…

– Правда? Прямо вот не врала? Ты не… – он отбросил мои руки ото рта и сжал в своих, – ты случайно тайно не трахаешься с Рупертом?

– Нет же, – я пыталась высвободить пальцы из его железной хватки, – конечно же нет…

– Ходите, наверное, в наши любимые отели и там, как кролики, а?..

– Нет! – я смогла высвободиться наконец. – Боже, Джеймс, ты должен отпустить ситуацию с Рупертом, переключиться. Ты словно одержимый.

– Одержимый? А как насчет того, что ты ходишь с ним попить кофе по несколько раз на неделе? И я должен верить в то, что вы правда кофе пьете? Что два человека, когда-то трахавшие друг друга, наедине, без родителей, сидят пьют кофе и совсем не хотят снова завалиться в постельку? Ты, верно, решила, что я полный идиот.

– Да, господи, Джеймс, – я и правда не могла поверить в то, что мы снова вернулись к этой теме, – сколько раз мне еще говорить об этом? Руперт просто друг, ничего больше. Я к нему привязана, как привязана к Хеллс, которая – прежде, чем ты что-то скажешь сейчас – не вызывает никаких желаний, кроме дружеских. С ней я тоже могу пойти выпить кофе.

Джеймс покачал головой.

– Ты ведь и правда не понимаешь, Сьюзи? Я же тоже мог остаться в дружеских отношениях с моими бывшими, но не остался. А все почему? Потому что ценю наши отношения. Ценю тебя больше всего остального в моей жизни. Я тебя люблю, Сьюзи, ты же знаешь об этом?

– Да, – сердце дрогнуло от его смягчившегося голоса, никто меня еще никогда так страстно не любил, так отчаянно. Раньше меня даже никто не ревновал. Просто всем было все равно. Натан, например, спокойно в течение часа наблюдал, как я флиртую с незнакомцем на новогодней вечеринке. Джеймс, конечно, слишком далеко зашел с ревностью к Руперту, но, глядя ему в глаза, я точно могла сказать, что он так вел себя, потому что боялся. Боялся потерять, уступить другому мужчине.

– Я тебя тоже люблю, Джеймс.

– Нет, – он взял меня за подбородок пальцами правой руки, так, чтобы я не могла отвернуться и смотрела ему прямо в глаза. – Я тебя по-настоящему люблю, Сьюзи. Ты для меня все. Все.

Его левая рука легла мне на талию, и он уже прижимал меня к себе, грубо, жадно, так же жадно впивался губами. Целовал взасос, и вместо того, чтобы разозлиться – все же меня обозвали лживой сучкой, – я ответила ему…