— У брода, но отбивать не придется. Ты до моего возвращения повнимательней посмотри за блокпостом «укропов» и предупреди по рации, если там будет непонятная движуха.

— Само собой!

— А пока отдохни. Я прилягу, когда вернусь.

— Сначала вернись.

— Не-пре-мен-но, Леня!

— Да и вообще забирай своего друга к нам.

— Не пойдет.

— Что, признал хунту?

— Не в этом дело. Ему служить осталось две недели.

— А что так? Хохлы вроде, наоборот, мобилизуют у себя всех, кого можно поставить под ружье.

— У друга ранение не позволяет служить. Но, скорее всего, это лишь повод. Не хочет он воевать.

— Думаешь, ему спокойно жить дадут?

— А почему нет? Живут же десятки тысяч других. Не все в армии служат.

— Поэтому у хохлов напряги. Кому охота подыхать на Донбассе? Это добровольческие батальоны забиты желающими пострелять мирных жителей, потому как им местные князьки «бабло» платят. А в армии напряги серьезные.

— Выговорился? А теперь на койку, и отбой! В час разбужу!

— Эх, Рома, если бы ты отдал команду на сутки в кровать упасть, а то — на несколько часов.

— Отстоим свои две недели, в Горцевске, на базе батальона отоспимся, — улыбнулся Середин.

— Что-то мне подсказывает, не все так безмятежно будет дальше. Слишком уж тихо. А тишина — предвестник бури.

— Не теряй время, старлей!

— Тоже верно. Спокойной ночи, командир.

— Давай!

В 0.5 °Cередин поднял Иванова:

— Леня, подъем. Я пошел, ты предупреди часового на первом выносном посту о моем проходе к реке.

— Может, все-таки возьмешь охрану?

— Нет, одного как бы хохлы не заметили, они ведь тоже не спят, следят за нами.

— Ну, смотри, решать тебе. Я понаблюдаю за вражеским постом и, если что, свяжусь с тобой.

— Добро.

Середин взял автомат, фонарь, сотовый телефон.

— Удачи, Рома!

Капитан вышел из КНП и, минуя позицию противотанкового и реактивного комплекса, перебрался через кусты, используя валуны и крупные бугры, к реке. Часовой услышал его, обернулся. Середин поднял руку, предупрежденный боец отвернулся. Роман спустился к реке и по узкой береговой полосе, образовавшейся в результате летнего обмеления реки, не спеша направился к броду. Время у него еще было, и думал Середин о том, как пройдет вторая, неформальная встреча. Наверное, правильнее было бы вообще не связываться с бывшим однокурсником. Раз он на передовой вражеской армии, то и сам стал врагом. Чего с ним говорить? Что вспоминать? То, что давно прошло и о чем забыто? Но Середина словно тросом тянуло к Шрамко. Слишком много пережили вместе, и не хотелось верить, что после пережитого они вдруг стали смертельными врагами.

Как только Середин покинул КНП, старший лейтенант Иванов устроился у защищенной тонированным стеклом амбразуры, поднял ночной прицел, который позволял ему видеть вражеский блокпост, выносной сторожевой пост и участок берега от моста. Он даже мог видеть, что происходило в деревне Гурная, но там вроде все было спокойно.

На десять минут раньше, в 0.40, из командно-наблюдательного пункта украинского блокпоста вышел капитан Шрамко. Он, как и Середин, имел при себе фонарь, автомат, телефон и наступательную гранату. РГД-5 Шрамко носил при себе по привычке, выработанной еще на Кавказе, в качестве последнего средства не попасть к врагу в плен. Выходя из комнаты отдыха, он взглянул на заместителя. Тот храпел, отвернувшись к стене. Но, как только начальник поста вышел, Щербина отбросил одеяло и в одних трусах, сорвав со стены бинокль с функцией ночного видения, поднялся по лестнице на чердак. Прильнул к смотровому окну. Он видел, как Шрамко обошел капонир с БТРом и двинулся к мосту.

«Понятно, — прошептал агент СБУ, — у моста до выносного поста он спустится вниз и по узкой береговой линии дойдет до оговоренного ранее места встречи с командиром сепаратистов. Да, Кучеренко голова, все быстро просчитал».

За капониром Шрамко взял правее, и Щербине пришлось немного высунуться, дабы не потерять командира из вида.

И в это время его заметил старший лейтенант Иванов. Он тут же включил портативную радиостанцию малого радиуса действия:

— Первый! Второй!

— Да?!

— Вас «пасут» с чердака КНП хохлов.

— Это точно?

— Своими глазами видел.

— Спасибо.

Середин остановился, выхватил из брюк телефон, открыл меню, нашел функцию «сообщения». Набрал точку, точку, точку, затем три тире. Это означало вызов и предупреждение об опасности. В училище следовало ждать, когда последует разрешающий сигнал, задача — возвращаться. Но Шрамко ответил по телефону:

— В чем дело?

— За тобой смотрят с чердака вашего КНП.

— Понятно. Ухожу, свяжемся.

— До связи.

Не зная, что обнаружен, лейтенант Щербина продолжал следить за Шрамко, который действительно у самого моста спустился вниз. Он еще был виден. Дальше уйдет, и обзор закроет обрыв. Лейтенант уже решил спуститься для доклада, предвкушая похвалу за бдительность, как Шрамко вдруг остановился. Он повернулся так, что Щербина не мог видеть, как капитан поднес к щеке телефон. Постояв так, словно глядя на реку, начальник поста вдруг повернулся и медленно пошел назад. Он остановился у выносного поста, о чем-то переговорил с часовым, направился к капониру.