— А как насчет поцелуя? Разве ты не обязана мне его подарить?

— О, не сомневайся, я сделаю это. Но сначала хочу задать тебе два вопроса.

— А это предусмотрено правилами? — спросил он шутливо.

— Нет, но к черту правила. Скажи мне, как ты меня нашел в темном лесу, да еще так далеко от крепости, где вокруг — никого?

Касавир немного подумал.

— Сам не знаю. Пришел и все.

Эйлин улыбнулась.

— Именно так я и думала. И Съюн здесь, конечно, не причем?

— Не думаю. Сомневаюсь, что Съюн стала бы вдруг помогать паладину Тира, даже если он… хм… а почему тебя это так интересует?

— Да так, не важно. И еще, где ты, ради всех богов, научился так танцевать джигу?

Касавир рассмеялся.

— Все просто. Моя матушка взяла в замок Дуга, мальчика, потерявшего родных, чтобы он стал моим товарищем по играм. Нам лет по восемь было. Он был веселый, заводной мальчишка. Мы часто бегали с ним в рыбацкую деревушку. Я многому там научился.

— А где он сейчас?

— Он умер еще подростком, и я остался один с отцом. Но, не будем о грустном. Кажется, ты мне что-то обещала.

Эйлин подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Да, мой прекрасный незнакомец. Ты нашел меня в эту ночь, и я дарю тебе поцелуй.

Касавир обнял ее и привлек к себе. Он целовал ее сначала нежно и осторожно, едва касаясь ее губ, словно боясь чем-то обидеть. Они смаковали друг друга, наслаждаясь этим моментом. Поцелуй Касавира пах чем-то сладким, как медовый луг. Потом он стал более настойчив, и Эйлин поняла, что он умеет — о да, — великолепно умеет целоваться. Не чета ей. Что-то похожее на ревность всколыхнулось в ее душе, но тут же пропало. В конце концов, он уже не мальчик, он не провел всю жизнь в деревне под надзором строгого отца. Он мужчина, и очень привлекательный, несмотря на свои обеты, о которых он, кажется, благополучно забыл, обнимая ее все нетерпеливее. Лучшего подарка Съюн не могла ей сделать в эту ночь. По спине Эйлин побежали мурашки, а тело показалось ей невесомым. Когда Касавир отпустил ее, чтобы отдышаться, она лукаво посмотрела на него, и, распуская шнуровку на его рубашке, сказала:

— Здесь речка недалеко. Пойдем купаться?

— Не могу сопротивляться, давно молодые девушки не предлагали мне искупаться в речке.

Касавир остался в холщовых штанах, а Эйлин — в нижней льняной тунике. Само целомудрие. Их одежда лежала на берегу, а они сами весело плескались и брызгались, как дети. На речке раздавались их голоса — нежный девичий и низкий мужской смех. Эйлин, выросшая в Западной Гавани, обожала воду. Когда ласковые прохладные струи обнимали ее, ей чудилось, что она возвращается в свой маленький детский рай, в царство материнской любви и нежности, которого у нее никогда не было. Касавир оказался отличным пловцом. Он в два гребка настиг и крепко обхватил ее. Его руки заскользили по влажной, прилипшей к телу тунике, поднимая ее. Добравшись до обнаженного тела, он закрыл глаза, прижал ее к себе и, приподняв в воде, стал целовать ее плечи и шею. Он уже с трудом сдерживал свои желания, но вдруг почувствовал, как она напряглась, обнимая его. Посмотрев на нее и увидев тревогу в ее взгляде, он все понял. Что ж, ему не привыкать, не зря он несколько лет своей жизни провел на казарменном положении в Ордене. Прижавшись щекой к ее щеке и стараясь унять сердцебиение, он прошептал ей на ушко:

— Я знаю. Не волнуйся. Пойдем лучше на берег.

Эйлин села на гальку, поджав ноги и обхватив их руками, а Касавир лег на живот у ее ног, улыбаясь и глядя на нее извиняющимся взглядом. Но она не сердилась на него. Ведь это то, чего она и хотела. Вот только…

— Извини, Касавир, я… я люблю тебя, но…

— Не извиняйся, — перебил он ее, — все правильно. Всему свое время. Значит, оно еще не пришло.

Подобравшись к ней поближе, он приподнялся и поцеловал ее скрещенные на коленках руки и добавил:

— Мне хорошо с тобой.

Эйлин улыбнулась и взъерошила ему мокрые волосы.

— Помнишь, как мы встретились в ущелье орков? Ты мне тогда не особо понравился. Показался сухим, надменным и неприступным. Но теперь я знаю, столько пережив, сколько пережил ты, человек не может открывать душу первому встречному.

Он перевернулся на спину и, подложив руки под голову, посмотрел на небо, мерцающее звездной россыпью, и полную луну, подарившую им в эту ночь свое волшебство.

— Ты еще многого обо мне не знаешь, — задумчиво сказал он. — Я думал, что моя жизнь никогда не изменится, пока не встретил тебя. Но, — он усмехнулся, — я ведь тоже не очень доверял тебе. Считал легкомысленной. Но после того, что ты сделала для меня… Я рискнул, не рассчитывая, что такая девушка, как ты, выслушает и примет меня таким, какой я есть. Я был готов ко всему, а точнее, вообще плохо понимал, что делаю, признаваясь тебе в своих грехах и прося помощи.

Он рывком встал, сел рядом с Эйлин и, нежно обняв ее одной рукой, заглянул ей в глаза.

— Можешь быть уверена, что бы там ни было у меня в прошлом, я никогда не обижу тебя. Я не обману твоего доверия.

— Спасибо, — тихо сказала Эйлин и прижалась к нему, положив голову ему на плечо.

Премьера этой пьесы состоялась в Крепости-на-Перекрестке на Празднике Середины Лета. После чего она разошлась по всем тавернам Невервинтера и даже за его пределами. На авторские Гробнар хотел заказать групповую статую героев пьесы, но ГГ ему не позволила.

(Гробнар — читает за рассказчика)