— Спасибо… очень приятно, — смущенно ответила Эйлин.

— На нее еще и дерево глаз положило, — ревниво пробормотала Шандра.

— Не слушай его, Элани, — произнес Вашне, — он живет прошлым. Он не понимает того счастья, которое нас ожидает, когда гнетущая тень пройдет. Твои друзья — продукты цивилизации, им этого тоже не понять. Но ты, Элани, — он протянул к ней руки, в его голосе его послышалось нарастающее возбуждение, — ты еще не потеряна для нас. Ты всегда была хорошей, способной девочкой. Вернись же к нам, блудная дочь! Мы вместе переживем эту бурю! И сольемся в экстазе… хм… вернее… с природой!

Элани вздрогнула и попятилась, растерянно посмотрев на друзей. Келгар дружески обнял ее, закинул молот на плечо и сказал, повысив голос:

— Эй, Вашне, или как тебя там! Поаккуратнее с нашей подругой!

Вашне разозлился. Его и без того бледное лицо стало зеленоватым, а бескровные губы — белыми. Мутно-серые глаза, злобно глядящие из-под капюшона, покраснели. Он вскинул руки и закричал театральным демоническим голосом.

— Ах вот значит как! Значит, это твои друзья? А мы, Круг, для тебя никто?! Сейчас вы все пожалеете, что пришли сюда! И первой умрешь ты, Носитель Осколка!

Прокричав это, он потерял было равновесие, но удержался и стал читать заклинание призыва. Слова Вашне произвели на остальных друидов разное впечатление. Кто-то и в самом деле бросился убивать Эйлин и ее друзей. Но таких было немного. В основном, это были те, кто наиболее охотно отдавал должное трубке со священной травкой. Остальные, очевидно, получившие меньшую дозу, побросали свои серпы и камы и сгрудились вокруг дерева, таращась на происходящее полными ужаса глазами. По их лицам невозможно было понять, в курсе ли они вообще, что происходит. Зато те, кто откликнулся на зов Вашне, доставили Эйлин и ее товарищам немало неприятных минут. Чего стоил только этот вопящий и рычащий зоопарк, который они устроили, понавызывав своих питомцев. Эйлин не пришлось командовать. Все и так знали, что делать. Обладатели боевых молотов и мечей занимались животными, а Кара и Бишоп — друидами. Элани оборонялась и помогала товарищам, и Эйлин не осуждала ее за это. Ей и самой это не доставляло удовольствия. Трудно драться с кем-то насмерть против своего желания. Но выхода не было. Поэтому, для большинства этот бой был нелегким. Даже Эйлин не могла оказать товарищам поддержку: вдохновляющие песни, которые обычно сами собой лились из ее души, покинули ее. Оставалось рассчитывать лишь на профессионализм отряда и доведенную до автоматизма способность оценивать боевую обстановку. Ну, и, конечно, на Кару, чуждую размышлениям, когда дело касалось возможности кого-нибудь проучить.

Когда последний из нападавших друидов был мертв, Элани упала на колени и разрыдалась. Наступившую тишину нарушило хмыканье Бишопа, за что он немедленно получил подзатыльник от Шандры. Не желая с ней связываться, он отошел в сторону и демонстративно повернулся ко всем спиной. Вложив катаны в ножны, Эйлин подошла к Элани и, опустившись рядом, молча обняла ее.

— У тебя не было другого выхода, Элани, — сказал подошедший к ним высокий лесной эльф, с серебряными волосами в мантии старейшины друидов, — по сути, они уже не были живыми. Тень слишком глубоко проникла в их сознание.

— Нэван, но почему, что здесь произошло? — спросила Элани, вставая с колен.

Старейшина пожал плечами.

— То, что я и говорил. Тень погубила многих из нас. Кто оказался сильнее, вскоре остался без средств к поддержанию жизни и душевного тонуса. А потом на месте погибшей флоры стал появляться этот чужеродный сорняк. Вашне решил, что это знак свыше. Я и сам сначала так подумал. Но, попробовав покурить эту отраву, я понял, что это совсем не то. Никакого просветления, один мрак и какой-то пафосный бред в голове. И чем больше — тем хуже. Но этот… в общем, он не стал меня слушать и пристрастил всех к этой дряни. А меня нейтрализовал.

— Но, Нэван, ведь те, кто курил это, выжили, — заметила Эйлин.

— Существовать — еще не значит жить, милый Носитель Осколка. Все, что происходило тут, я могу описать одним словом: пустота. Ноль мыслей, ноль чувств, никакого эстетического удовольствия. Ничего, кроме перспективы когда-нибудь слиться с тем уродством, что они называли «природой». — Нэван фыркнул. — Мне такое ни под каким кайфом в голову бы не пришло.

— И все-таки, можно взглянуть на эту травку? — попросила Эйлин.

— Да пожалуйста, — Нэван отошел в заросли и, выдернув пару листочков, вернулся к Эйлин, — вот оно, это порождение тени.

Эйлин взяла крупный, ярко-зеленый продолговатый лист и посмотрела на свет.

— Ничего особенного, по-моему. Такое увидишь, и внимания не обратишь.

— Не скажи, — произнесла Кара, взяв лист из ее рук, — что-то он мне напоминает.

Она стала внимательно рассматривать листочек, вспоминая что-то.

— Сальвия дивинорум, — торжествующе заключила она.

— Думаешь, мне это о чем-то говорит?

— Неудивительно. Я видела изображение этого растения в книжке Сэнда, которую он своровал в Лускане. Не помню, что там написано о его свойствах, но Сэнд говорил, что это очень злая, коварная трава, не любящая дилетантов. При правильном применении она может иметь самый необыкновенный из всех известных эффектов. А при неправильном… — она кивнула в сторону мертвых друидов. — В Фаэруне это растение никто не видел. Сэнд уже стал считать его мифологическим. — Она усмехнулась. — Забавно. Он так мечтал заполучить хотя бы один листочек для изучения, а тут — целые заросли.