Харуюки открыл окно и поставил таймер автоматической разблокировки на 15 минут, а затем сказал Черноснежке, отделённой от него пяти сантиметрами двери:

— Семпай. Я… я призвал Броню Бедствия по своей собственной воле. Мы… столько трудились ради того, чтобы очистить меня от её «семени»… мы так старались, чтобы вызволить Мей из Замка… но из-за меня всё пошло прахом…

«Прахом?!»

«Ты что, думаешь, что твои друзья, которые столько трудились ради того, чтобы спасти тебя, не поймут?! Да я одним ударом сорву с тебя эту Броню! Быстро открывай, Харуюки!»

Голос Черноснежки казался отчётливым, даже несмотря на алюминиевые листы. Стук её кулаков словно передавался от спины прямо в сердце.

— Из-за меня вас всех после Конференции Семи Королей могут объявить виновными. И если это случится… Нега Небьюлас перестанет существовать. И этого я ни за что не допущу.

На мгновение стук затих.

Пользуясь тишиной, Харуюки сказал свои последние слова:

— Я сам уничтожу Броню Бедствия. Просто дай мне немного времени… и я обязательно вернусь… к тебе и ко всем остальным.

Никогда ещё Харуюки, «ребёнок» Черноснежки, не врал ей так сильно.

Броню уже нельзя было отделить. Даже здесь, в реальном мире, Харуюки ощущал в глубине своего сознания «дыхание» зверя. Ему оставалось лишь одно — он должен исчезнуть вместе с ней. Он должен сгинуть в бесконечных битвах.

«Прости меня…

Прощай, семпай. Прощай, учитель. Простите меня, Таку, Тию… и Синомия.» — мысленно прошептал Харуюки и отошёл от двери.

Он крепко сжал кулаки и побежал к лифту. Индикатор в правом нижнем углу показывал 7 часов 20 минут. Время было ещё вполне «детское». Он должен успеть запереться в каком-нибудь дайв кафе и погрузиться на неограниченное нейтральное поле. Его выгонят в десять вечера, но к тому времени всё должно быть уже кончено.

Даже под властью тревоги и хаоса он понимал, что, возможно, действует поспешно. Но он помнил также и то, что Броня постепенно искажает характер бёрст линкеров, надевших её, и в реальности. Харуюки не хотел повторения трагедии, развернувшейся между Черри Руком, Пятым Хром Дизастером, и его ребёнком, Нико. Этого он не собирался допускать ни за что.

Во время предыдущего погружения Харуюки потерял рассудок лишь во время схватки с Олив Грабом и остальными владельцами ISS комплектов. Во время битв с Айрон Паундом и Зелёным Королём он едва не обезумел вновь, но до этого, к счастью, не дошло.

Он должен сделать это, пока ещё оставался самим собой.

Решившись, он почти добежал до лифта, как вдруг перед глазами загорелась иконка голосового вызова. Звонила Тиюри.

Харуюки с трудом подавил в себе желание нажать на кнопку и поговорить, мысленно извинился и отключил нейролинкер от всех сетей. Пропали кнопки дополненной реальности, и Харуюки чуть ли не впервые в своей жизни отправил лифт на первый этаж с помощью прикреплённой к стене панели.

Первые три этажа (и первый этаж подвала) комплекса на севере улицы Коэндзи, в котором жили Харуюки, Такуму и Тиюри, занимал большой супермаркет.

В будние вечера его центральная аллея была заполнена как семьями, так и просто парочками. Харуюки продолжал бежать вперёд, уворачиваясь от людей, а в голове его всё больше крепло чувство дежа вю.

Да… это было в апреле этого года. В школе Умесато вдруг появился новый бёрст линкер, мародёр по имени Даск Тейкер, лишивший Харуюки его единственной способности — полёта. В день, когда он сделал это, он приказал Харуюки каждый день кормить того бёрст поинтами, и вечером тот, как и сейчас, бежал по этому же супермаркету, стараясь не зарыдать.

В тот день он наткнулся в дуэли на Аш Роллера, который его, в конце концов, и спас. Он познакомил Харуюки со своим родителем, Скай Рейкер, которая научила его Системе Инкарнации и одолжила Ураганные Сопла. С новыми силами Харуюки в ходе тяжёлой битвы всё же удалось одолеть Даск Тейкера.

Но в этот раз Харуюки не на кого было положиться. Его противником стал весь Ускоренный Мир, и попытайся Харуюки выступить против него, его бы смели моментально.

Но погружение на неограниченное нейтральное поле нельзя назвать совершенно безопасным. Внутри ему случайно могли попасться люди, с которыми он не хотел бы сражаться. Возможно, будет лучше, если он сорвёт нейролинкер со своей шеи, разломает его и вышвырнет в канализацию. Он выбирал между уничтожением нейролинкера вместе с установленным на нём Брейн Бёрстом и захоронением Брони Бедствия…

И вдруг…

Перед глазами опустившего голову Харуюки, вот-вот готового выбежать наружу, вдруг появились туфли.

Они были чёрными — не новыми, но о них явно с любовью заботились. Из них выглядывали тонкие лодыжки в белых носках. Чуть выше маленьких колен слегка покачивалась клетчатая плиссированная юбка.

На пути Харуюки, бежавшего по центральной аллее супермаркета к выходу, стояла какая-то девушка. Разумеется, это было грубым нарушением этикета, даже если вдруг срочно понадобилось залезть в виртуальный интерфейс. Естественно, Харуюки не собирался её толкать, поэтому просто свернул влево, так и не поднимая головы.