— Обоих... хотя, наверное... зверя я не хочу убивать ещё больше, — прошептал Харуюки, опуская взгляд. — Та девушка желает полного уничтожения Брони, она хочет, чтобы цикл Бедствия, продолжающийся в Ускоренном Мире такое долгое время, наконец, прекратился. Она ни капли не жалеет о том, что, когда это случится, она погибнет вместе с броней. Что же до зверя... он желает уничтожить всех бёрст линкеров, кроме себя. Конечно же, я считаю, что это немыслимо. Но... если посмотреть на его желание через призму нашего разговора о «смерти бёрст линкера»... выходит, что каждая смерть, каждое изгнание из Ускоренного Мира будет отпечатываться в его собственном сознании. Если он действительно останется последним бёрст линкером Ускоренного Мира... смерть и гибель тысячи бёрст линкеров лягут на него. Другими словами... исчезнувшие бёрст линкеры останутся жить в его воспоминаниях. Но если так, то зачем... для чего он...

На сжатые кулаки одна за одной упали две капли. Как только он понял, что это были его собственные слезы, Харуюки тут же попытался вытереть свои глаза правой рукой.

Но за две секунды до этого с места сорвалась Черноснежка. Ещё раньше потянулась к коробке с салфетками Тиюри. Ещё за мгновение до неё в карман за платком полезла Утай, но по скорости реакции всех их обошла сидевшая слева от Харуюки девушка, всё это время лишь шмыгавшая носом. Кусакабе Рин потянулась рукавом вязаной рубашки цвета слоновой кости к щеке Харуюки, вытерев слезу, а затем тонким голосом сказала:

— Одиночество... невыносимая вещь. Никто... не должен умирать в одиночес-тве.

— А-а... ага, э-э...

Естественно, эти слова заставили Харуюки застыть на месте, но одновременно с ним замерли Черноснежка, Тиюри и Утай. В комнате послышался мягкий голос Фуко:

— Рин?

Её голос заставил Кусакабе Рин немедленно отпрянуть, но при этом она вновь ухватилась за футболку Харуюки, словно это было для неё отчего-то важно.

Черноснежка, до сих пор не до конца оправившаяся от случившегося, вернулась на своё место, кратко прокашлялась и продолжила:

— Харуюки... ты говоришь, что на твои чувства могло повлиять психическое вмешательство Брони Бедствия... но я так не думаю. Потому что твои слова... это слова именно того Ариты Харуюки, которого я знаю...

Тиюри, Утай, Такуму и Фуко дружно кивнули.

— И именно поэтому я не верю в то, что шансов на очищение тебя от Брони уже нет. Харуюки... дай мне... дай нам шанс попробовать сделать это.

«Очищение».

Скорее всего, под этим словом они понимали особую способность Пылающей Жрицы Ардор Мейден, Синомии Утай, с помощью которой она попытается испепелить Броню Бедствия вместе со «зверем».

Никаких сомнений в силе её Инкарнации у Харуюки уже не осталось, ведь он видел, как она похоронила охранявшего дворец Имперского Замка рыцаря в огромном озере лавы. Вполне возможно, она сможет очистить Броню Бедствия своим огнём даже после того, как та полностью сольётся с Сильвер Кроу. В конце концов, они именно для того потратили столько усилий и спасли Ардор Мейден от Судзаку, чтобы попытаться провести это очищение.

Но Харуюки уже не был уверен, что это единственное правильное решение.

Он всё ещё не мог вспомнить всех подробностей, но знал, что давным-давно, на заре Ускоренного Мира, случилось чудовищно трагичное событие, в котором были замешаны та самая шафрановая девушка, похожий на Харуюки металлический аватар и чёрный пластинчатый аватар, представившийся Блэк Вайсом, вице-президентом Общества Исследования Ускорения. В результате этого события металлический аватар впал в такое глубокое отчаяние, что соединил воедино Артефакт «THE DESTINY» и клинок «STAR CASTER», создав этим самым Броню Бедствия, «THE DISASTER».

«Зверь» был своего рода разумом Брони, и он всегда болезненно реагировал на любые воспоминания о том событии. Однажды ему даже удалось вызвать этим Оверфлоу в реальном мире, переполнив Харуюки негативными эмоциями. Это доказывало, что именно то событие является корнем всех тех бедствий, которые впоследствии обрушивались на Ускоренный Мир. Харуюки не знал, действительно ли он мог уничтожить Броню и зверя, не узнав... не вспомнив того, что именно тогда произошло.

Конечно, попытка вспомнить неизвестное ему прошлое, попытка проникнуть глубоко в воспоминания Брони встретит с её стороны отпор настолько ожесточённый, что все прошлые вмешательства покажутся мелочью. Броня перейдёт от «слияния» к «овладеванию»... другими словами, Харуюки как человек может полностью исчезнуть. Возможно, все эти сомнения уже сами по себе являются доказательством того, что Броня начала влиять на его разум...

Харуюки продолжал сидеть с опущенной головой и прикусив губу. На его правую руку мягко легла протянувшаяся маленькая левая ручка. Вместе с этим в чате полились розовые буквы, набираемые правой рукой:

«UI> Арита-сан. Настоящая сила очищения, которой я владею, не имеет ничего общего с той разрушительной Инкарнацией четвёртого квадранта, что ты видел в Замке.»

— Э?.. То есть... — спросил он её вслух.

Синомия Утай мягко улыбнулась и ответила:

«UI> Этот процесс не включает в себя ни единой атаки. Он не уничтожает ни дуэльного аватара, ни Усиливающее Снаряжение, ни Энеми... ничего. Мой огонь уничтожает, так сказать, «узы». Он выборочно уничтожает всё, что связывает паразита с тем, на ком он живёт. Он лишь отделяет паразитирующий объект.