– Да забирай. - Он нервно расстегнул замок, и стащил с себя широкую куртку.

– Жди меня здесь. И без фокусов.

Я открыл машину и вышел на морозную улицу. Снег слишком громко скрипел под

ногами, и как-то неестественно ярко освещал темную улицу. Мне почему-то, всегда

везло на подобные мрачные местечки, но это, пожалуй, было, лучшее. Видимо Бог

помогал мне в этом. Я улыбнулся от этой иронии, и вошел в пустынный двор

старенькой часовни. На ходу, я надел на себя куртку, этот парень был больше меня на

пару-тройку размеров, поэтому, я с легкостью укутался в нее, накинув капюшон.

Здание было темным, лишь пара окон светилась желтоватым светом. Я сел на низкую

лавку, у аллеи, ведущей к входу в часовню, кое-как очистив ее от снега.

Идеальное пустынное место. Неужели этим глупым девушкам недостаточно

криминальных сводок, для того, чтобы наконец-то понять всю опасность своего

положения. Я уже начинал замерзать, когда услышал, как тяжелая дверь отворилась, приглушенно скрипя старыми петлями. Она кому-то кивала, прощаясь. Натянув капюшон, я практически склонился к земле, ожидая, когда она подойдет ближе. Она достала из

кармана телефон, видимо, чтобы вызвать машину, и потеряла равновесие, когда я

схватил ее за ногу.

– Вам нужна помощь?- Она поднялась на колени, склонившись надо мной.

Я не двигался, выжидая паузу, ощущая, как страх наполняет каждую ее клеточку. Это

было моей любимой частью всего действа. Когда я поднял голову, мое лицо было

настолько близко, что я почувствовал на своей коже ее горячее дыхание. Правая рука

скользнула в карман и сжала холодную рукоятку. Белокурый ангел смотрел на меня в

упор, и я наслаждался, впитывая ее эмоции.

– Ты?- Она ахнула и попыталась встать. Я не позволил сделать ей этого, крепко схватив

за плечо.

– Мне больно. – Она растерянно перевела взгляд на мою руку.

– Я надеюсь, Бог отпустил грехи? - Улыбаясь, я рассматривал ее черты, пытаясь

навсегда отпечатать их в своей памяти.

– Я хотела объясниться с тобой, правда. - Она всхлипнула и ее глаза стали влажными.

– В этом нет нужды. Я сам все понял.

Она с надеждой посмотрела на меня:

– Правда? Ты прощаешь меня?

– Конечно.- Я улыбнулся, резко вытащив из кармана нож, и всадив ей в живот по самую

рукоять.

Все произошло так быстро, что она не сразу поняла, в чем заключается мое прощение.

Еще несколько быстрых и точных движений, я наблюдал за ее реакцией, словно передо

мной разыгрывался фильм в замедленном действии. Она инстинктивно прикрыла живот, ощутив боль, которую упорно блокировал ее разум. Тонкая струйка крови вылилась из

ее рта, оставляя след на белом меху ее шубы. Я аккуратно уложил ее на спину, наблюдая, как ее тело совершает финальные судороги. Алое пятно на ее животе

медленно и красиво разрасталось, окрашивая белоснежный, хрустящий снег. Она

смотрела на меня, уже не в силах что-либо говорить, до тех пор, пока ее взгляд не стал

стеклянным.

Я был уверен, что она успела осознать свою ошибку. Достав телефон, я

сфотографировал ее несколько раз. Это было поистине завораживающее зрелище.

Пожалуй, моя самая искусная работа. Пересилив себя, я оторвался от созерцания ее

тела, и обратно накинув капюшон, поспешил скрыться» …

Глава 1

Противный писк будильника разрезал умиротворенную тишину утра. Первым делом, о

себе дала знать голова, которая, как казалось, стала на пару килограмм тяжелее.

– Кажется, кому то вчерашняя вечеринка выходит боком?

Блэр едва приоткрыла глаза, и увидела перед собой бодрую и жизнерадостную

подругу, стаскивающую с нее одеяло.

– О, Эвелин.… Позволь мне умирать в тишине, - голос Блэр был притворно жалобен.

– Поднимай свою ленивую задницу, чисть зубы, и скорее уже мне рассказывай, что это

за красавчик, с которым ты провела весь вечер. Я не видела его раньше в нашем

колледже, да и на первокурсника он не тянет.

– Кажется, его звали Дилан,- Блэр сделала попытку подняться, - Больше я ничего не

помню.

– Ничего, познакомишься с ним сегодня еще раз, добро пожаловать в выпускной класс, дорогая!

Колледж встретил подруг совершенно не так как они того ожидали. Вместо громкой

музыки и торжественной обстановки, стояла подозрительная, напряженная тишина.