Гражданская война шла уже больше года без особых успехов ни для одной из сторон, но в последнее время положение ухудшилось. Её вновь кто-то предал – в один прекрасный день келья в башне, где держали принцессу Цветану, опустела – кто-то помог ей сбежать. Сначала не было известно жива ли она ещё, какое-то время о ней ничего не было слышно, но война сделала поворот к худшему.

– Моя королева…

Её размышления прервал начальник стражи, вошедший в комнату.

– Прости, что я тебя тревожу, но у меня плохие новости.

Драгомира повернулась к нему и устало усмехнулась.

– А разве бывают другие?

Всебор на мгновение замешкался, но затем подошёл к королеве со свитком пергамента в руке.

– Я только что получил весточку с фронта.

Он невольно нахмурился, когда королева протянула правую руку в перчатке, чтобы взять послание. С тех пор как погиб король, Драгомира постоянно мёрзла: зима ли, лето ли – для неё было всегда слишком холодно. Однажды вечером она сидела перед камином, пытаясь согреться. Полностью погружённая в свои мысли и отчаянно нуждаясь в тепле, она видимо даже не заметила, как её рука оказалась в огне. К счастью он вошёл в залу как раз вовремя, чтобы её схватить и оттащить – сама она даже не сразу поняла, что произошло. Её правая рука была сильно сожжена, и хотя она и зажила на удивление хорошо, видимо благодаря её магическим способностям, она тем не менее была покрыта жуткими шрамами, которые королева прятала под чёрной перчаткой, которую никогда не снимала.

– Итак, – протянула Драгомира, роняя пергамент на стол. – Принцесса Цветана жива и здорова, и наконец сумела убедить свою кузину напасть на нас… – она снова подошла к окну.

После минутной заминки, Всебор последовал за ней.

– Мы не сможем воевать на три фронта, – тихо сказал он, – мы уже терпим поражение на двух.

Драгомира бросила на него слегка насмешливый взгляд.

– Ну спасибо, что уточнил, Всебор, – затем она снова уставилась в окно. – Значит вот как это закончится…

Она отвернулась от окна и медленно направилась к большому овальному столу в центре зала.

– Отцеубийца получит трон, вдова погибнет… и мир всё это запомнит как победу невинной благородной принцессы над её злой мачехой-ведьмой… Тебе бы стоило подумать, на той ли стороне твоя преданность, Всебор, – с усмешкой добавила она, тяжело опускаясь на один из деревянных стульев с высокой резной спинкой. – Быть может ещё есть время переметнуться на сторону победителей.

Начальник стражи поморщился и быстро подошёл к ней. Он опустился перед ней на одно колено и посмотрел ей прямо в глаза.

– Моя преданность там, где она и должна быть, – твёрдо сказал он. – И мы будет за тебя сражаться до конца, моя королева… но…

– Но что? – Драгомира устало оперлась локтем на стол и подпёрла голову рукой.

– Тебе стоит ещё раз подумать о замужестве с одним из дворян… – сказал Всебор, – Может ещё не поздно, может один из тех, что сражаются за себя ещё согласятся на этот вариант…

Королева какое-то время пристально смотрела на него, а затем печально покачала головой.

– Я не могу, Всебор. Я не могу отдать мою руку… или, – её голос сорвался, – сердце никому…

Начальник стражи собирался было возразить, но она остановила его лёгким жестом. Какое-то время она смотрела на него, о чём-то размышляя. Затем, к его ужасу, она прощупала рукой в перчатке свой левый бок и вдруг просунула её внутрь грудной клетки – он знал, что она чародейка и видел некоторые из её способностей, но никогда столь жуткие. Слегка поморщившись, она вынула руку и он выдохнул в благоговении – на ладони она держала своё собственное сердце. Оно выглядело остекленевшим, словно тёмно-красный рубин, и не билось.

– Не бойся, – мягко сказала она, – можешь потрогать…

Начальник стражи поколебался, всё еще явно потрясённый, но затем любопытство пересилило и он осторожно прикоснулся к сердцу королевы – и едва сдержал крик. Острая боль пронзила его пальцы – сердце королевы было ледяным на ощупь. Драгомира наблюдала за ним с грустной улыбкой, затем вернула сердце на его законное место.

– Так что, – всё также мягко продолжила он, – когда я сказала, что моё сердце заледенело, это не было метафорой… Оказывается это случается с чародейками, которые… – она на мгновение остановилась, – слишком сильно любили…

– Как… – он запнулся, не зная как спросить. – Как ты можешь жить с такой… разве оно не…

– Болит? – договорила она за него и кивнула. – Болит.

Всебор скользнул взглядом по её руке в перчатке. Он вдруг понял почему ей всё время холодно и как это было возможно, что она не заметила, как загорелась её рука – ничто не могло сравниться с этой болью. Драгомира наблюдала за ним всё с той же печальной улыбкой.

– Теперь ты знаешь, – тихо сказала она.

Какое-то время они сидели молча, начальник стражи всё ещё обдумывал увиденное.