На первый взгляд, в том, что кавалеристы в красных мундирах справятся с заданием, не могло быть сомнения. Собирая по пути подкрепления, Тарлтон устремился навстречу Моргану в своем обычном темпе, не обращая внимания на холодный декабрьский дождь, превративший дороги в трясину. «Старый Возчик», как прозвали мускулистого, ростом в шесть футов два дюйма Моргана, счел за благо поскорее унести ноги. К тому времени он привлек под свои знамена около трехсот ополченцев. Опережая авангард Тарлтона всего на пять миль, он подошел к реке Брод и обнаружил, что та разлилась, да так, что попытка переправы грозила бы ему потерей половины его маленького войска.

Неподалеку находился холмистый, слегка поросший леском участок местности под названием Каупенс, служивший окрестным фермерам местом зимних выпасов: на этом заброшенном пастбище Морган решил остановиться. К тому времени ему удалось пополнить свой отряд еще ста пятьюдесятью ополченцами, и долговязый виргинец задумал план сражения, рассчитанный на то, чтобы извлечь максимальную пользу из народной милиции, на которую не слишком надеялся. Расположив ополченцев в два эшелона перед позициями своих континенталов, он приказал им дать по наступающим два залпа, после чего пускаться наутек — что они сделали бы безо всяких приказов.

Примерно в ста пятидесяти ярдах позади второй линии ополченцев, на невысоком кряже, заняли оборону регулярные пехотинцы под личным командованием Моргана. Позади них, за гребнем, укрылся кавалерийский резерв Уильяма Вашингтона. Всю ночь Морган переходил от костра к костру, доводя свой план до каждого рядового и убеждая их, что если они сделают все как надо, поутру Старый Возчик переломит свой кнут о спину Бенни Тарлтона.

Тарлтон прибыл на место боя на рассвете 17 января 1781 г. после беспрерывного ночного марша и с ходу, без отдыха и завтрака, бросил своих людей в атаку. Это была его первая ошибка. Вторая заключалась в пренебрежении стрелками ополченцами, прицельным огнем выбившими из седел немало прикрывавших его фланги кавалеристов и немногочисленных офицеров.

Когда ополченцы, согласно приказу, устремились в тыл, Тарлтон решил, будто битва уже выиграна, однако, увлекшись погоней, натолкнулся на ожесточенное сопротивление регулярной континентальной пехоты. Британский командир ввел в сражение свой резерв — бойцов 71-го Шотландского полка с тем, чтобы совершить обход противника с фланга. Морган ответил на это стандартным маневром, известным как «откат фланга» и заключающимся в том, что, дабы избежать охвата, фланги отступают и разворачиваются навстречу обходящему противнику. Однако в сумятице отступление повели не только фланги, но и центр. Сочтя это свидетельством поражения американцев и желая завершить разгром, Тарлтон скомандовал штыковую атаку. С громкими криками «красные мундиры» устремились вперед.

Но в действительности Морган не утратил контроля над ситуацией. Уильям Вашингтон, оказавшийся на правом фланге англичан, прислал к нему гонца со словами «Они наступают как беспорядочная толпа. Дай по ним залп, и я пойду в атаку». Морган выкрикнул приказ и отступавшие континенталы развернулись, дали по преследователям залп и сошлись с ними в штыковую. Одновременно в тыл англичанам ударила кавалерия.

Вымотанные, и вдобавок ко всему лишившиеся многих командиров, британцы не выдержали удара. Некоторые побросали оружие и сдались, другие пустились в бегство. Через пять минут сражение закончилось. Морган одержал победу, уничтожив армию Тарлтона и кардинально изменив весь ход войны на Юге.»

Это действительно было образцово проведенное сражение, в котором американцы выглядели не хуже англичан. Единственно, что может немного подсластить пилюлю британцам — в их рядах было много милиционеров-лоялистов, то есть это все же победа не над регулярной британской армией.

Ну а тем временем, 10 июля 1780 года в Род-Айленде высадились первые 5.5 тысяч регулярных французских солдат из «Особой Экспедиции» графа де Рошамбо. Вскоре прибыли еще 2.2 тысячи, и к августу французский корпус составлял 7.7 тысяч человек. Высадились, осмотрелись, и… не двигались с места почти год, знакомясь с местным ТВД и союзниками, с которыми, а вернее — за которых предстоит воевать. Изначально сближались с американцами с большой осторожностью, вообще Рошамбо говорил де Грассу, что он видит продолжение кампании не на землях Тринадцати Колоний, а в объединении с испанцами и нападении на Ямайку.

И лишь в марте 1781 года стало понятно, что воевать совместно с американцами все же придется. Надо сказать, французы относились к колонистам, как к гирям на ногах. Примерно так же адмирал Вильнев при Трафальгаре относился к испанцам. Но союзников не выбирают, и близилась решающая битва.

Надо сказать, что план весенне-летней кампании 1781 года целиком и полностью принадлежал Рошамбо. Вашингтон настаивал на очередном штурме Нью-Йорка, при этом французы и американцы не только бы ввязались в сложную атаку города, но и французский флот был бы вынужден давать генеральное сражение эскадре британского адмирала Грейвза, причем в невыгодной для себя ситуации — на мелях, в устье реки Гудзон.

В общем, в случае принятия американского плана французы втягивались в долгую войну на континенте, что, несомненно тяготило Рошамбо, который хотел поскорее вернуться в Европу. Французы вообще не видели чести в сражениях на Американском континенте. Вот Европа, Вест-Индия — это другое дело! Франко-испанцы уже во всю рассматривали десант на Ямайку и Барбадос — вот что более всего интересовало умы союзников.

Тем не менее Рошамбо смог найти применение американцам — разведка! Вот это они умели делать с блеском. Генерал Генри Ли (по прозвищу "Легкая Лошадь Гарри"), полковник Уильям Вашингтон, капитан Роберт Кирквуд возглавили кавалерийские разъезды на юге и юго-востоке и были в курсе всех передвижений южной группировки англичан.