Елецкий сделал последнюю запись, захлопнул блокнот, последний раз бросил взгляд на мониторы, транслирующие картинку из камер, и направился наверх, где его уже ждал Тихорецкий.

– Тебя можно поздравить? – вместо приветствия спросил генерал.

– Пожалуй, для фанфар рановато, но кое-какие успехи имеются, – не без самодовольства сообщил Елецкий.

– Фанфары, – фыркнул Тихорецкий, – я тут просмотрел последние отчеты, – он постучал пальцем по лежащей на столе папке – интересная картина получается.

– Это точно, – весело ответил Елецкий, – Штильман из своей берлоги не вылезает, похоже скоро здесь поселится.

– Ничего, потом отоспится. А скажи, пожалуйста, Виктор Васильевич, что ты сам думаешь об этом самом Снерве? – генерал говорил о пленнике, готовом на сотрудничество.

Елецкий пожал плечами:

– Персонаж интересный. По моим наблюдениям, из наших гостей его позиция в иерархии Ордена самая высокая.

– И он так просто вербуется?

– Ну, во-первых, не просто, а во-вторых, еще не вербуется. Он выразил желание сотрудничать. Это произошло, когда он понял, что нам известно о свойствах амулетов.

– Положим, тогда не было известно, да и теперь…

– Но он-то этого не знал. У него есть два основных побудительных мотива. Первое – в его личной иерархии ценностей сохранение тайны амулета находилось на очень высокой позиции. И когда он понял, что тайна раскрыта, потерялась мотивация на удержание защитной позиции. Он заговорил, а дальше – дело техники.

– Понятно. А второй?

– Он считает, что недооценил противника и недооценил очень сильно. Это удар по самолюбию, по его жизненным установкам. Отсюда желание понять противника, а понять – в нашем случае оправдать мотивы его действий. Словом, били по этим направлениям, и, похоже, небезуспешно.

– Играть может?

– Не просто может, а играет. Он ставит свои цели. Какие – не знаю, и они, поверьте, кардинально отличаются от наших. Но это – не главное. А главное – то, что мы получаем от него информацию, уровень достоверности которой очень высокий.

– Та-ак, – задумчиво протянул Тихорецкий. – Все-таки, какие перспективы его вербовки?

– Не сейчас, – твердо ответил психолог. – Мы получили от него максимум.

– Хорошо, – быстро согласился генерал, – а что с остальными?

– Все в отчете. За сегодня ничего нового не произошло. Но ничего, работаем, информация по каплям снимается, все, что образуется, немедленно идет к Штильману. А вот что у него там с делами, тут уж извините, – Елецкий, недолюбливающий аналитика, развел руками.

– Ладно. Что еще на сегодня?

– А на сегодня, простите, все. Курс закончен полностью, продолжим с утра. Разрешите идти?

– Идите, до свидания, Виктор Васильевич.

Они попрощались и Елецкий ушел. Генерал же направился в кабинет Штильмана. Открыв без стука дверь, обнаружил аналитика уставившимся в монитор, взъерошенные волосы, красные глаза и бледное лицо говорили либо о бессонной ночи, а то и не одной, либо о состоянии глубокого похмелья. Принимая во внимание ритм работы аналитика, первый вариант был куда более вероятен.

Штильман не обратил на генерала никакого внимания, стуча по клавиатуре и что-то бормоча под нос.

– Слушай, Иосиф, а ты отсюда вообще выходишь? – буркнул Тихорецкий.

– Выхожу-у-у, – пропел Штильман озадаченному генералу, но, оторвав, наконец, взгляд от экрана, вздрогнул, поднялся и поздоровался.

Тихорецкий рассмеялся:

– Ну, ты даешь. Метод погружения?

– Что-то вроде… – смущенно ответил аналитик, протирая очки. – Больно уж интересная информация пошла, товарищ генерал.

– Это точно, – согласился Тихорецкий.

Трудно было не согласиться. Информация не просто интересная, а опрокидывающая картину мира. По поводу Ордена аналитики строили разные теории, и ни одна из них не оказалось хоть сколько-нибудь близкой к действительности. И раньше было ясно, что столкнулись они с принципиально новыми технологиями, постоянно мелькали какие-то мистические моменты, но такое… Неудивительно, что Штильман зубами вцепился в работу, и, чтобы отправить его приводить себя в порядок, понадобится строгий приказ.

– Так, Иосиф Ефимович, – строго сказал Тихорецкий, – оторвался, в душ, и спать часиков пять. Твоя голова нам нужна в рабочем состоянии, а то ты, брат, на зомби похож. Вопросы, предложения?

– Одну минуту, – взмолился Штильман, – осталось уже немного!

– Хочешь сказать, что пять часов что-нибудь решат?

– Очень может быть, что и решат.

– Ну-ка, поподробнее, – генерал сел напротив него.

– Меня беспокоит один вопрос.

– Только один? – хмыкнул Тихорецкий.