Мои мысли прервал скрип диванных пружин. Я повернул голову и замер от удивления. На моем диване восседал пожилой человек лет шестидесяти пяти, одетый в клетчатый костюм яркой расцветки. Голову его покрывал берет, а в руках он держал трость, которой забавлялся, вращая между пальцами. Своим видом пожилой человек напоминал отставного провинциального актера развлекательного жанра. Он смотрел мне прямо в глаза и приветливо улыбался.

В течение нескольких секунд я не мог выговорить ни слова.

– Вы… вы как здесь оказались? – наконец, выдавил я из себя.

– Дверь была открыта, я и вошел, – ответил незваный гость с прежней улыбкой. Его слова показались мне подозрительными: каждый раз, заходя в квартиру, я, прежде всего, закрывал дверь на два замка. Стараясь не привлекать внимание гостя, я осторожно выдвинул верхний ящик стола и просунул туда руку. Нащупав рукоятку именного револьвера, я резко вскочил с места и направил дуло на незнакомца.

– Встать! Руки вверх! – рявкнул я.

– И не подумаю, – ухмыльнулся пожилой человек.

– Предупреждаю, буду стрелять! – прорычал я, снимая оружие с предохранителя.

– Попробуйте, – прозвучал ответ.

Я нажал на курок. Послышался щелчок, но выстрела не последовало. Я вновь надавил на курок. Результат оказался тем же.

– Положите револьвер на место, – пожилой человек вытянул трость и указал ее концом на ящик стола, – сядьте и успокойтесь. Я не собираюсь вас грабить, убивать или арестовывать.

Я сконфуженно потупился, спрятал оружие и опустился на стул.

– Кто вы и зачем ко мне пришли? – буркнул я сердито.

– Прежде всего, разрешите представиться. Зовут меня Иваном Ивановичем, – пожилой человек церемонно склонил голову, – что касается вашего вопроса, то я отвечу на него. Но не сразу. Прежде, мне хотелось бы самому кое о чем спросить вас.

– Спрашивайте, – согласился я, расчитывая за разговором выяснить намерения гостя.

– Ицхак Лазаревич, – пожилой человек неожиданно обратился ко мне по имени, – как вы относитесь к Сталину и его режиму?

После такого вопроса я сразу понял, что перед мной провокатор.

– Я уважаю товарища Сталина и искренне благодарен ему за… – начал я, но Иван Иванович перебил меня.

– Хватит, хватит… я вас понял, – кивнул он головой и тут же задал новый вопрос, – ну, а каково ваше отношение к Гитлеру и его режиму?

Я тут же вспомнил политзанятия в нашем наркомате и затараторил без запинки.

– Человеконенавистнический, фашистский режим Адольфа Гитлера попирает законные права пролетариата и всего немецкого…

– Позвольте, позвольте! – вновь остановил меня Иван Иванович, – Гитлер – один из основателей и руководителей социалистической рабочей партии. И, насколько мне известно, его правительство много делает, чтобы улучшить жизнь немецкого пролетариата.

Признаюсь, я растерялся, не зная, что ответить на замечание пожилого человека. Он же, тем временем, продолжал.

– Вот вы сказали, что режим Адольфа Гитлера человеконенавистнический. А в то же время, в процентном отношении ко всему населению в Германии почти в шесть раз меньше заключенных, чем в Советском Союзе. И вам, конечно, хорошо известно, как в вашей стране сажают за решетку и казнят ни в чем не повинных людей. Так, какой режим более человеконенавистнический – сталинский или гитлеровский?

Я опустил голову, решив не отвечать на провокационный вопрос. Не дождавшись моего ответа, гость заговорил вновь.

– Ицхак Лазаревич, вы ведь атеист, не так ли?

– Да, я не верю в существование, так называемого, бога, – решительно ответил я.

– А как вы объясните осечку, которую дал ваш револьвер несколько минут назад?

– Случайность… – пожал я плечами.

– Я вам докажу, что это была не случайность, – хитро сощурился Иван Иванович, – возьмите ваше оружие, откройте форточку и нажмите на курок.

Я в точности выполнил указания пожилого человека. Прогремел выстрел.

– А теперь пальните, ну, вот, хотя бы в это зеркало.

Иван Иванович указал тростью на трюмо. Я с сомнением посмотрел на гостя.

– Не волнуйтесь. Выстрела не будет, – успокоил он меня.

Я перевел дуло пистолета на зеркало и нажал курок. Послышался сухой щелчок. Я еще два или три раза надавил на курок, но выстрела не последовало.

– Потрудитесь объяснить секрет вашего фокуса, – не скрывая раздражения бросил я гостю.