Они были постарше Шальнева. Вероятно, не из пополнения, как он, а уже старые солдаты полка. Шальневу хотелось познакомиться с кем-нибудь из старых.

— Здорово, гвардейцы! — бойко сказал он.

— Здорово, если не шутишь, — ответил один из них, с аккуратными усами, и посмотрел на Шальнева.

— Что скажешь? — спросил другой.

В эту минуту Шальнев заметил того самого солдата, которого он вел в атаку на холм. Солдат стоял, окруженный молодыми ребятами из пополнения, и что-то рассказывал им.

«Видно, он забыл свой страх там, перед холмом», — подумал Шальнев и сказал: — Гляди, как хорохорится мужик!

— Кто? — спросил усатый. Шальнев показал.

— Ну и что?

Шальнев красочно рассказал все, что случилось на снегу перед коричневым холмом, и закончил так: — А сейчас вон какой смелый!

Солдаты, слушавшие его, переглянулись, и тот, что был с усами, спросил: — Слушай, война, ты давно в полку?

— С нынешнего дня, а что?

Солдаты расхохотались. — А то, — сказал усатый, — этот самый мужик в нашем полку второй год, а в нашей роте с лета парторгом. Хотя мы тут почти все беспартийные. Пока только комсомольцы…

Шальнев уставился на парторга. Тот заметил его, оставил ребят и подошел.

— Ну что, парень, держаться возле тебя или не надо?

Шальнев, глядя на носки своих сапог, ответил: — Пожалуй, больше не надо.

И он подумал, что, наверное, у парторга в детстве был такой же случай, как у него, когда он с приятелями заблудился в лесу…

Следователь Степанов, которому Басков передал Чистого и Брыся, сказал полушутя-полусерьезно: — Всех переловил, радоваться надо, а ты что-то, брат, невесел.

— Всех не переловишь, — механически отшутился Басков, а сам подумал, что Степанов угадал: невесело.

У Баскова были дела и пострашнее, и видел он негодяев омерзительнее Чистого, и истинно благородных людей, так же не приспособленных к жизни, как Игорь Андреевич Шальнев, но умевших постоять за себя в трудную минуту.

Он трезво сознавал специфику своей работы: сыщик на то и сыщик, чтобы ходить по стопам преступников и ощущать их смрадное дыхание. Но он не переносил пороки и вожделения своих подопечных противников на все человечество.

Распутывая дело Брыся — Чистого, он прикоснулся к вещам, о которых прежде не ведал, и это хоть немного, но все же обогатило его опыт. Он подружился с полковником Серегиным, которого глубоко уважал, и ему блеснул издалека свет простой души — няньки Матрены, отраженный памятью знавших ее.

Так отчего же невесело ему?

Устал, конечно, в отпуск пора. Но это, так сказать, обычная годовая цикличность. Нет, не в том причина…

Басков не принадлежал к числу тех, кто, рассмеявшись, тут же себя суеверно одергивает: «Ох, не к добру, не было б беды». Зато, когда ему было безмотивно тоскливо, он непременно доискивался до мотива и всегда его находил. А сейчас не получалось…

Может, жалость заговорила в нем жалость к Шальневу, к его изломанной судьбе? Отчасти. Но Шальнев и сам повинен в том, что с ним приключилось, не надо быть таким размазней в пятьдесят с лишним лет.

Может, горчит осадок, оставшийся в сердце от общения с не преступившими закона, но не менее несимпатичными Баскову, чем преступники, личностями — Зыковым и Ниной Матвеевной Мучниковой? Опять-таки отчасти.

«Не мудри, — сказал себе Басков. — Жизнь есть жизнь. И не всегда тебе должно быть весело».

Всякий бы признал: картина была великолепна. Все это походило на сказку, но не для детей, а исключительно для взрослых. На круглой полянке, окаймленной нежно-зелеными кустами орешника, на самой середине ее, расстелена на траве скатерть, даже и накрахмаленная, в синюю и красную клетку.

На скатерти стоят бутылки — водка, коньяк, ликер. На бумажных белых тарелочках — что угодно для души: семга и осетрина, икра черная и колбаса копченая. А вокруг скатерти сидит прекрасно настроенная компания, семь человек: три красивые молодые женщины и четверо мужчин, из которых красивым и молодым можно считать только одного, но зато остальные три обладают иными, не менее ценимыми достоинствами. Сидят, как полагается, попарно, и вроде бы седьмой — лишний, но это нисколько не нарушает общей гармонии.

Ее нарушает разве что разнокалиберность стаканчиков, из которых вкушается нектар, то есть упомянутые выше водка, коньяк и ликер. Так как, выражаясь трафаретно, вокруг буйствует июнь, а идет только пятый час пополудни и на небе ни облачка, то на полянке жарко. Женщины одеты в разноцветные купальные костюмы, молодая кожа атласно блестит на солнце, и на них приятно смотреть. Мужчины в плавках, и на мужчин можно не смотреть, потому что в этом мало интересного, однако женщины смотрят на них с удовольствием, а может быть, и с известной любовью, ибо они достойны женского внимания.