Алан. А ты как думал? Ты со мной так обращаешься.

Отец(вскакивая). Так обращаюсь?! Это я вваливаюсь в контору не раньше одиннадцати? Это я на ленч три часа трачу… в ночных клубах?..

Алан. К чему ты ведешь?

Отец. К тому, к тому, что гуляешь все государственные праздники, еврейские, католические… В прошлом году и Хэллоуин.

Алан. Я был болен.

Отец. Это ты на работу больной пришел. С перепоя.

Алан. Во-первых, это неправда. Во-вторых, что за радость приходить в контору? Я тебе не нужен. Ни разу совета моего не спросил, так ведь?

Отец. А что горнолыжник понимает в восковых фруктах?

Алан. Вот видишь? Вот видишь?! Ты меня даже не слушаешь.

Отец(садится). Приходи пораньше. Я тебя послушаю.

Алан. Я приходил. Целых три года. Но тогда я был «слишком молод», чтоб ты мог прислушаться ко мне. А теперь, в моей квартире, обзываешь меня балбесом. Не уважаешь ты меня, ни капли. Сторожа уважаешь больше.

Отец. По крайней мере, я знаю, где он ночь проводит.

Алан. …Про меня тоже знаешь, что я балдею по ночам. Ну и что в этом плохого? В конце концов, это мое дело.

Отец. Но только не четыре ночи подряд. Да мне-то что? (Встает и идет в правую сторону.) Делай, что хочешь. Хочешь жить как балбес, вперед.

Алан. А почему это я балбес?

Отец. Ты женат?

Алан. Нет.

Отец. Вот поэтому и балбес!

Алан. Женюсь, наберись терпения.

Отец. Это я уже четыре года слышу. Когда тебе было двадцать девять, тридцать, тридцать один, тридцать два. Сейчас тебе уже тридцать три, а ты все еще холостяк. Так что балбес ты и есть. (Отворачивается.)

Алан. А после тридцати трех уже нельзя, да? Да, я хочу взять максимум от жизни, как любой нормальный здоровый американский парень.

Отец. Здоров-то ты — это факт, и американец, но только не нормальный.

Алан. Это почему же?

Отец. А ты на брата своего посмотри, вот он нормальный. Из него выйдет толк, паренек что надо. Никогда не будет таким, как ты. Ни за что.

Алан. Думаешь? А вдруг ошибаешься?

Отец. Я в нем уверен на все сто. На фабрику приходит первым, работает полный рабочий день. Нет, за этого сына я буду спокоен всегда.

Алан. А ты почту с утра читал?

Отец. Что?

Алан. Ничего.

Отец. Ладно, хватит, разболтались. Завтра в восемь жду тебя в офисе.

Алан. В восемь? Так там еще никого не будет.

Отец. Ты будешь. И будешь работать по вечерам и по воскресеньям, и по праздникам, и дням рождений, и в отпуск. Я устал быть отцом. И надоело. С этого момента я босс.

Алан. Но в восемь, это же слишком, пап. До девяти все равно заняться нечем.

Отец(проходит в фойе). Будешь пасьянсы раскладывать.

Алан. Ладно, ладно, я буду.

Отец. Со счетом от Мельтцера. Если не будет подписан… вылетишь (жестикулирует) на своих лыжах прямо в толпу безработных.

Алан. Я постараюсь. Очень.

Отец. Постараться мало. Надо чудо совершить. (Алан садится в кресло справа от центра сцены.) В восемь со счетом от Мельтцера…

Алан. Понял.

Отец. Если твой брат станет таким же, как ты, я выброшусь с двадцатого этажа. (Уходит, хлопая дверью. Бадди выбегает из спальни. Он в шоке.)

Бадди. Ты слышал? Говорил я тебе, говорил. Он на все пойдет.

Алан(подходит к телефону). Какая гостиница? «Кройден»?

Бадди. Подожди, а когда он письмо прочтет?.. Он же покончит с собой. И нас всех прибьет. Шуму будет! Алан, дай мне трубку!